Занавес
Шрифт:
В следующее мгновение я уже не слышал его бессвязную речь, ибо меня вдруг осенило. Я вспомнил, как в тот день мы стояли на холмике, поросшем травой, и Нортон пытался рассмотреть в бинокль крапчатого дятла. Я вспомнил, как он внезапно смутился и растерялся, как пытался мне помешать в свою очередь взглянуть в бинокль. В тот момент я пришел к выводу, что то, что увидел Нортон, связано со мной — словом, что это Аллертон и Джудит. А если предположить, что это не так? Что он увидел совсем
Я отрывисто спросил:
– Это то, что вы увидели в свой бинокль?
– Послушайте, Гастингс, как вы догадались? – удивленно и в то же время с облегчением спросил Нортон.
– Это было в тот день, когда мы с вами и Элизабет Коул были на холме, не так ли? – продолжал я жадно расспрашивать.
– Да, верно.
– И вы не хотели, чтобы я увидел?
– Да. Это… это не было предназначено для наших глаз.
– Что же такое там было?
Нортон снова нахмурился.
– Должен ли я говорить? Я имею в виду, это было – ну, словно бы я шпионил. Я увидел то, что мне не следовало. Я не искал это – там действительно был крапчатый дятел, такой красавец, а потом я увидел другое.
Он замолчал. Я просто сгорал от любопытства, но разделял его щепетильность.
– Было ли это что-то… что-то важное? – спросил я.
– Возможно. В этом все дело. Я не знаю.
Тогда я задал другой вопрос:
– Имеет ли это отношение к смерти миссис Франклин?
Нортон вздрогнул.
– Как странно, что вы это сказали.
– Значит, имеет?
– Не прямое. Но, возможно, имеет. – Он медленно произнес: – Это пролило бы свет на многое. Это означало бы, что… О, будь оно проклято, я не знаю, что делать!
Передо мной стояла дилемма. С одной стороны, меня терзало любопытство, однако я чувствовал, что Нортону очень не хочется рассказывать о том, что он видел. Я мог это понять. Я сам ощущал бы то же самое. Всегда неприятно получить информацию способом, который считается сомнительным.
И тут мне в голову пришла идея:
– А почему бы не поговорить с Пуаро?
– Пуаро? – Нортон с сомнением посмотрел на меня.
– Да, попросить у него совета.
– Ну что же, – задумчиво согласился Нортон, – это идея. Правда, он иностранец… – Он замолчал, сильно смутившись.
Я понимал, о чем он говорит. Язвительные замечания Пуаро относительно «игры по правилам» были мне хорошо известны. Я только удивлялся, почему сам Пуаро никогда не прибегал к биноклю! Он бы воспользовался биноклем, если бы додумался до этого.
– Он не станет злоупотреблять вашим доверием, – уговаривал я Нортона. – И вам не обязательно следовать его советам, если они вам не понравятся.
– Это верно, – согласился Нортон, и чело его прояснилось. – Знаете, Гастингс, пожалуй, так я и поступлю.
Я был изумлен реакцией Пуаро на мою информацию.
– Что вы сказали, Гастингс?
Он уронил кусочек тоста, который как раз подносил к губам. И весь подался вперед.
– Расскажите мне во всех подробностях. Быстро!
Я повторил свой рассказ.
– В тот день он увидел что-то в бинокль, – задумчиво повторил Пуаро. – Что-то, о чем он не хочет вам рассказывать. – Он схватил меня за руку. – Он никому больше про это не говорил?
– Думаю, нет. Да, я в этом уверен.
– Будьте очень осторожны, Гастингс. Очень важно, чтобы он никому не рассказывал, – он даже не должен намекать. Это было бы опасно.
– Опасно?
– Очень опасно. – Лицо Пуаро было серьезным. – Договоритесь с ним, mon ami, чтобы сегодня вечером он поднялся ко мне. Просто обычный дружеский визит, вы понимаете. Пусть никто не заподозрит, что имеется особая причина для его визита. И будьте осторожны, Гастингс, очень, очень осторожны. Кто еще, вы говорите, был тогда с вами?
– Элизабет Коул.
– Она заметила что-нибудь необычное в его поведении?
Я попытался вспомнить.
– Не знаю. Возможно, заметила. Мне спросить у нее…
– Ни в коем случае, Гастингс, ни с кем ни слова об этом.
Глава 17
Я передал Нортону слова Пуаро.
– Конечно, я к нему зайду. Мне бы хотелось. Но знаете, Гастингс, я сожалею, что упомянул об этом деле даже вам.
– Между прочим, – сказал я, – вы больше никому ничего не говорили об этом, не так ли?
– Нет… по крайней мере… нет, разумеется, нет.
– Вы совершенно уверены?
– Да, да, я ничего не говорил.
– Ну и не говорите. Пока не увидитесь с Пуаро.
Я заметил, что, отвечая в первый раз на мой вопрос, он замялся. Однако второй раз ответил очень твердо. Впоследствии я еще вспомню это легкое замешательство.
Я снова поднялся на поросший травой холмик, где мы были в тот день. Там уже был кто-то. Элизабет Коул. Она повернула голову, услышав мои шаги.
– У вас очень взволнованный вид, капитан Гастингс, – сказала она. – Что-нибудь случилось?
Я попытался взять себя в руки.
– Нет, нет, ничего. Я просто запыхался от быстрой ходьбы. – И добавил будничным тоном: – Будет дождь.
Она взглянула на небо.
– Да, наверно.
Мы немного помолчали. В этой женщине было что-то очень милое. С тех пор как она рассказала, кто она такая, и я узнал о трагедии, погубившей ее жизнь, я проникся к ней симпатией. Двух людей, которые страдали, многое связывает. Однако, как мне казалось, к ней пришла вторая весна. Я сказал под влиянием порыва: