Заноза для бандита

Гауф Юлия

Бабушка обвела нас всех суровым взглядом, который я научилась копировать в совершенстве. И мать, и отец, и мы с братом начали кивать вразнобой, что да — обещаем. Я обернулась к Андрею, чтобы извиниться за эту сцену, но слова замерли у меня на языке: выражение лица Андрея было виноватым. Он заметил мой взгляд, улыбнулся, и приобнял за плечи.

Может, показалось?

— О чем вы с папой беседовали? — поинтересовалась я, ведя машину.

Андрея я за руль не пустила, хоть он и не пил сегодня. Даже удивительно — привыкла

я уже что ли видеть его со стаканом виски?

— Я просил благословения, и он мне его дал!

— Очень смешно! — проворчала я. — Так о чем?

— Какая же ты любопытная! Все нужно знать! Эдик просил меня тебя не обижать. Он же не знает, что это тебя нужно просить, чтобы ты меня не обижала!

Угу, обидишь его, как же, эти два метра роста!

— Ладно, — зевнула я. — Уф, устала! Вот ведь родственнички!

— Что?

— Они не заметили мой цвет волос! — возмутилась я. — Я, конечно, знала, что ругать не будут — мне вообще ничего никогда не запрещалось: даже если бы я налысо побрилась, и разукрасила себя татуировками с ног до головы. Но никто словно не заметил изменений в моей внешности. Только Артем.

— Не до тебя было, вот и не заметили. Что за потребность — всегда быть в центре внимания? — удивился Андрей.

Совсем дурак?

— Вообще-то, я — девушка! Отсюда и потребность! До таких почтенных лет дожил, и не разбираешься в женщинах?

— До каких таких почтенных лет? — рассмеялся Громов. — Я старше тебя всего на пять лет.

— Я и говорю — старый ты! — хихикнула я, и ойкнула. — Эй, руки! Не мешай мне, иначе…

— Сама виновата, раз стариком меня назвала. Не терпится доказать, что я еще вполне ничего! — Андрей с нажимом провел ладонью по моему бедру вверх.

— Я серьезно — отвлекаешь!

— Так давай остановимся! Кругом лес, что нам мешает? — Андрей приспустил бретельку моего платья, целуя меня в плечо.

Что нам мешает? Здравый смысл, например. Но… ох, как же приятно. Нежные поцелуи, горячее дыхание на моей коже, щетина задевает чувствительную кожу, вызывая дрожь во всем теле… Может, остановить машину, и…

И потерять девственность в машине! Нет, вот уж дудки!

— Как там Олег? — поинтересовалась я, и своего добилась — Андрей отстранился.

— Прекрасно. По тебе не скучает, к слову.

Я вздохнула. Странно, но сегодня воспоминания об Олеге не вызывают уже никаких эмоций — обида утихла, как и разочарование, не оставив и следа былых эмоций. Ни-че-го, словно и не я страдала по Олегу. Словно не я, таясь даже от подруг, сочиняла о нем стихи, записывая в отдельную тетрадь, обклеенную его фотографиями, которые я сделала незаметно для всех.

Как можно разлюбить за такой короткий промежуток времени? Вроде бы, я не ветреная, и даже считала себя однолюбкой. Или то была не любовь?

Я задумалась, и снова вздохнула. Может, и не любовь, но влюбленность была.

— А ты, я вижу, все сохнешь по нему?

Я вернулась мыслями на грешную землю, обнаружив, что мы плетемся по трассе со скоростью беременной черепахи.

— Нет, не сохну. Интересно, просто. Видела,

кстати, машину, что ты ему подарил на нашей парковке. Весь универ около нее фотографировался. За что такой подарок?

Машина была абсолютно прекрасна — серебристая, литая, спортивная, но в то же время элегантная. И привлекала взгляд, особенно на фоне остальных машин на парковке — Тойот, Шкод и, прости меня Боже, отечественного автопрома, не к ночи будь помянут. Едва я взглянула на эту машину, поняла — хочу такую же, и полезла в интернет, который помог мне понять, что хотеть я могу все, что угодно, но вот заработать столько тысяч долларов вряд ли смогу.

Точно, не будучи парикмахером-стилистом. И не экономистом.

— Если я скажу, что подарил Олегу Астон Мартин за то, что он уступил тебя мне? Поверишь?

Я не стала придираться к сомнительному слову «уступишь», и покачала головой.

— Нет. Я себя люблю и обожаю, но таких денег я точно не стою.

— Как самокритично, — фыркнул Андрей. — Видишь ли, Светлячок, у меня есть деньги. И к каждому человеку можно подобрать ключ. Для кого-то — деньги, для кого-то секс… по-разному. Машина — это ключ от моего братца. Задаток. Чтобы он вел себя хорошо, и не разочаровывал меня. Может, тебе пригодится этот совет в будущем: узнай, что окружающим тебя людям важно, и давай им это, но не сразу, а порциями. Поощряй, и давай понять, что всегда сможешь забрать свой дар обратно. Это весьма действенно.

Я поморщилась.

— Как цинично. Спасибо, но я не люблю манипулировать людьми. И дорогие подарки я делать никому не смогу, даже если бы захотела.

— Не для всех важны лишь деньги. Повзрослеешь — поймешь, что я имею ввиду.

— Спасибо за совет! — ответила я, спеша закончить этот разговор, ставший мне неприятным.

Видела я в одном месте такую взрослую жизнь, где один брат манипулирует другим, и подбирает к окружающим людям разные ключи, чтобы ими было легче управлять.

Хорошо, что меня не купить!

Время до поездки в столицу пролетело очень быстро, и я снова не заметила его хода. Вот так вся жизнь пройдет, пролетит — и я не соображу. Столько событий, дни загружены учебой, работой, встречами что, едва ложась спать я сразу отключаюсь, хотя раньше могла часами лежать без сна: мечтая, строя планы на будущее, размышляя…

Андрей за это время отправил мне лишь пару сообщений, сообщив, что на пару дней освобождает меня от своего внимания, и спросил, как я предпочитаю добираться до столицы.

«Давай на машине. Не хочу лететь. Хорошо?» — написала я.

«Хорошо.» — пришел ответ.

Не люблю самолеты. Помню, как мы летели в Израиль тогда, еще в детстве: я была измучена диализом, и врачи не сразу дали добро на перелет, опасаясь за мою жизнь. Не зря опасались — едва самолет взлетел, как мне стало плохо. Пришла я в себя лишь на посадке, и весь экипаж и пассажиры вздохнули с облегчением: боялись, что я умру.

Потом была операция, реабилитация, и снова полет, в котором я снова чувствовала дурноту.