Заноза Его Величества
Шрифт:
— Ты?.. — у меня даже нет слов.
— Я, — кивает он.
— И он, конечно, не посмел тебе возразить?
— Конечно, нет.
— Ты хотя бы представляешь, чего ему стоило целый год встречался с ней случайно в коридорах замках? Видеть её каждый день и знать, что каждую ночь она в твоей постели?
— Я даже не понял. Так и не понял, пока ты не раскрыла мне глаза, что на самом деле он её любил. Что она была для него не просто какая-то шлюха. Даже не просто девушка, а та, ради которой он умер бы и не дрогнул.
—
— Мне стыдно, Даш. Невыносимо стыдно, — покаянно упирается он в меня лбом. — И очень жаль, что я так поступил. Только теперь я то же самое делаю Дамианом. Понимаешь? — поднимает он глаза.
— Понимаю, — взъерошиваю я его волосы. Целую в лоб. Прижимаю к себе.
Очень хорошо понимаю. Что вот и кончилось наше недолгое счастье. Что на осколках чужого его не построишь. Что эта сказка оказалась страшной и злой.
— Я завтра уезжаю в провинцию. По самым крайним землям. Узнаю, как там идут дела. Ты поедешь со мной?
— Нет, Гош. У меня праздник в Белом доме. Феодора и мадам Лемье едут со мной.
— Какой праздник?
— Ну помнишь, я рассказывала, что хотела сорвать им поставку грибов и устроить демографический взрыв.
— Глупая была затея.
— Да, одна из многих моих глупых затей. Я же не знала, что не в грибах дело. Вот я решила организовать им не постные дни, а привезти всяких вкусностей и просто посмотреть изнутри что такое Белый дом. Заодно мы привезём им швейные машинки. Нельзя же оставлять без дела столько полезных рук.
— И ног, — лыбится он, за что, конечно, тут же получает по носу.
Встаёт, потягивается, распрямляя плечи.
— Ты не ответил про Барта и Марго.
— Давай так: я дам добро на этот брак, если она забеременеет.
— А если нет?
— То — нет.
— Вот ты гад! — выкрикиваю я в его невозмутимую спину.
— Я знаю, но честное слово, мне сейчас просто не до них, — снова начинает он перебирать свои бумаги. — Ты сказала поступать так, словно я собираюсь жить вечно и мне не плевать. Так вот, если на окраинах дела с дровами обстоят так же плохо, как и в столице, думаю, к зиме придётся рубить наши леса.
— Мёртвый? Или Живой?
— Боюсь, Живой. Феи зимой в нём всё равно не выживут. Я вообще ума не приложу что с ними делать. Мало того, что у них домики на деревьях. Так ещё они и питаются фруктами да пыльцой.
— Вот в этом я сильно сомневаюсь. Видела я как Карл за обе щёки жевал и котлеты, и пироги. Но можно построить для них зимний сад. Во дворце. И уже переселить их во дворец, пока будет идти постройка.
— Зимний сад? — удивляется он.
— Да, Ковейн, знает, как. Он строит для своих гераней те… плицу, — заканчиваю я говорить в пустом кабинете, потому что короля камердинер вызвал в коридор, и тот, не дослушав
И вдруг замечаю, что он забыл закрыть стол.
Мне хватает двух секунд найти то, что я не должна была видеть. То, что ставит последнюю точку. Отлетает последним листком моего календаря. То, что и так принадлежит мне, но я прячу это за корсет.
— Я всё слышал. Теплицу, — возвращается король. — Только давай поговорим об этом потом.
— Тебе уже пора ехать? — стараюсь я ничем не выдать своё волненье.
— Да, — целует он меня в щёку, а потом ещё раз, уже у двери моей комнаты.
И пока отдаёт перед отъездом какие-то указания, я поднимаюсь на башню, чтобы увидеть, как одинокий всадник вновь проедет через королевский лес.
Но сегодня я смотрю за ним не просто по привычке.
На самом деле я прощаюсь. С ним. С этим миром. С этой злой, но всё же волшебной сказкой. Я и правда здесь задержалась.
У меня был такой красивый план: из букв «О», «Ж», «П» и «А» сложить слово «ВЕЧНОСТЬ». Я хотела вернуть Катарину, освободить Карла, отдать жизнь за короля, поверить в его любовь и даже ради этого воскреснуть.
«Но молодые красивые здоровые короли не влюбляются в сорокалетних тёток, — поднимаю я к глазам фотографию. — Они влюбляются в мечту, — вытираю я текущие по щекам слёзы, — в которую так легко поверить, если она блондинка, у неё короткие волосы, родинка на запястье, татуировка на плече… и ей всего двадцать лет», — откидываю я собственную старую фотографию.
Я думала у нас будет больше времени. Но мы только зря продляем эту агонию.
Я хотела Его вылечить. Но на самом деле убиваю собой.
Я хотела сделать этот мир лучше. Но сама стала здесь другой.
Мне никогда не стать той, что он на самом деле любит.
В его жизни я просто гостья. Мне пора делать что должно и отправляться домой.
Глава 59
— Знаешь, Барт, как тщательно мы умеем не замечать очевидных вещей, когда не желаем чего-то знать?
— Вы о чем-то конкретном, миледи, или просто мысли вслух? — пришпоривает генерал коня, чтобы со мной поравняться.
— Прогулки верхом, конечно, располагают к философствованию, но, я о конкретном, Барт. О себе. Своей доверчивости. Своих глупых планах, — зябко передёргиваюсь я. Но это нервное. День тёплый, солнце припекает, от разгорячённого коня жар, и всё же меня морозит.
— Вам, может, лучше в карету? — глядя на мою дрожь, беспокоится генерал.
— Терпеть понимающие взгляды матери Катарины? Или слушать тезисы воскресной проповеди отца Томаса из уст Феодоры? Уж лучше пусть меня закидают гнилыми помидорами на улице за то, что я своим появлением накликала на Абсинтию беду, — вздыхаю я.