Заноза
Шрифт:
Наверное, будь у меня родители, мне бы было легче, но их не было. Надо самой брать себя за шкирку и постараться жить ради мечты.
– Я сделаю все, как мы планировали, Паш! – обратилась я к фотографии мужа. – Я выучусь, получу сертификат, и обязательно буду помогать людям за нас двоих!
Мне показалось, что я почувствовала одобрение, словно мне ответил дух Павла. Конечно, это все было не так, но пока легче было верить в то, что душа рядом со мной, что где-то здесь еще мой любимый, и что он слышит все, что я говорю. Я разговаривала с ним, будто он был рядом и мог мне ответить, в ванной все также стояли наши зубные щетки вместе, его бритва, в прихожей – кроссовки, словно он вышел и вот-вот вернется домой. Даже футболка его грязная лежала кучей возле кровати. Я ругалась обычно по поводу разбросанных вещей, но сейчас была рада, так как смогла вдохнуть родной запах, представить, что обнимаю не вещь, а живого человека.
Телефонный звонок вырвал меня из какого-то полусна. На экране я увидела, что вызывает староста группы ординаторов, Наташа Смирнова.
– Привет, Лер, - начала она, едва я нажала на кнопку «ответить». – Завтра двадцать седьмое, нам надо собраться в больнице, чтобы куратор распределил по отделениям. У вас пожелания там есть? Куда вы с Пашей хотите, в какое? Я ему звоню, но телефон недоступен.
Я замерла, стараясь вдохнуть, так как горло сдавило спазмом. Ну да, я ж никому не сообщала…
– Паша умер, - ответила сухим голосом и бросила трубку, откинув гаджет на кровать.
Не могу сейчас разговаривать! Кинувшись в ванную, включила воду и стала умывать лицо, чувствуя, как щиплет вода опухшие от слез глаза. Почему так? Почему бомжи и всякие такие личности живут и радуются, а молодой парень, который даже не курил, умер? Но на этот вопрос не было ответа.
Вернувшись в комнату, я услышала, как пиликнул мессенджер. Наташа писала извинения, соболезнования и сказала, что завтра необходимо подойти к восьми утра к кабинету кафедры общей хирургии в краевой больнице. Да, вот так, Паша умер, а жизнь продолжается. И я продолжаюсь…
******
Больница встретила меня запахом дезсредств, шумом, снующими пациентами и медработниками, которые с деловым видом шли по своим делам.
Мы собрались группой возле кабинета, я стояла чуть поодаль, стараясь успокоиться и дышать ровно, не допуская слез. Нет, не буду здесь плакать, надо держать себя в руках. Я сильная, я справлюсь.
Наташа просмотрела списки, сверила присутствующих. Все были на месте, кроме Паши. Куратор нашей группы, доцент кафедры общей хирургии, Ольга Александровна Белолецкая, пришла ровно в восемь, ни минутой раньше или позже. Окинув нас строгим взглядом, эта сухощавая женщина лет пятидесяти открыла дверь кабинета, вошла в него и оглянулась.
– Доброе утро! Чего застыли? – сказала она недружелюбным голосом. – Заходите!
Мы зашли, рассевшись кто где, а после получили «наставления» в виде слов, что нас особо никто не ждет, что мы нужны только затем, чтоб писать истории болезни за врачей, а в операционную не прорваться, если только за спиной постоять и пару раз в рану заглянуть. О том, чтобы хотя бы крючки подержать (ассистирование на операции – прим.авт), и мысли можно не допускать на первом курсе ординатуры, а на втором уж как получится, возможно, что и допустят в святая святых -операционную в качестве ассистента хирурга.
– Как же мы научимся? – пробасил Гриша Плотников, огромный парень в очках. – За спиной и с ручками?
– Это мои проблемы, Плотников? – брезгливо осведомилась Ольга Александровна. – Я лично дежурила с врачами, ходила хвостом, в перевязочной пропадала, показала себя как надежный человек. И мне стали доверять. Если вы будете сидеть на жопе ровно, то никто к вам не подойдет. Так что все в ваших руках.
Окинув нас взглядом, доцент вздохнула, качнув головой. Мы явно не внушали ей доверия.
– Давайте займемся распределением. Смирнова, списки приготовила?
Наташа молча протянула ей листок с фамилиями.
– Пожелания имеются, кто с кем хочет работать? – осведомилась Белолецкая.
Мне было все равно. В итоге, меня распределили в пятое хирургическое отделение – челюстно-лицевое с отделением реконструктивной хирургии. Вообще, на этих хирургов учатся по отдельной программе, но в этом году отчего-то желающих не возникло, поэтому нас с Гришей отправили туда. Он особо не протестовал, я тоже.
– Заведующего зовут Денис Сергеевич Ланцов, он сейчас в отпуске, его замещает Алексей Александрович Шиловский, - вздохнула Ольга Александровна. – Они там вам не особо обрадуются, эти небожители. Но ничего, если себя покажете, то, возможно, научитесь многому. ЧЛХ дежурят каждый день, травмы и операции у них интересные, так что увидите многое. А если повезет, то и в святая святых сходите – в операционную реконструктивной хирургии. В общем, удачи вам!
– Идем? – Гриша как-то неуверенно поправил очки на носу и нервно почесался. – Слышал я про это отделение, говорят, там нос задирают и ничего не дают делать. Может, нам повезет?
– Думаешь? – я нажала на кнопку лифта с цифрой 9 и посмотрела на коллегу. – Может, повезет, а может и нет. Узнаем. В крайнем случае, попросимся в другое отделение.
Мы доехали до самого верхнего этажа и направились в нужное нам отделение. Длинный коридор встретил грохотом каталки – уже кого-то катили в операционную, нам навстречу шел врач в медицинской шапочке и маске.
– Куда идете? – спросил строго.
– К заведующему, - пробасил Гриша. – Мы – ординаторы первого года!
– Ну попробуйте! – как-то недобро усмехнулся доктор, кивнув нам на дверь с табличкой «Заведующий отделением, к.м.н., Денис Сергеевич Ланцов», после чего скрылся за дверью предоперационной.
– Пошли, что ли? – вздохнула я, постучав кулаком в дверь.
Услышав «войдите», открыла и замерла на пороге – за столом сидел тот самый мой собутыльник Алексей. Он поднял голову от бумаг и вскинул брови, оглядывая с ног до головы сначала меня, а затем и моего спутника.
– Здравствуй…те, - пролепетала я, отступая на шаг и врезаясь спиной в грудь Гриши.
Глава 4
Я прям почувствовала, как взгляд моего недавнего любовника заледенел, едва он узнал меня. Похоже, память отрубило только мне, а этот вот дяденька тридцати трех лет, почти почтенный старец по сравнению со мной, все помнил. А говорят, чем ближе пенсия, тем хуже память! Врут, судя по всему, бессовестно. И что теперь делать?