Занозы
Шрифт:
А она: «Требуй, скажи, что у тебя трое детей. Проси. Они тебе должны…».
Будто мне заняться больше нечем!
Я вон не знаю, где мне время найти на новый роман, а она хочет, чтобы я бессмысленную переписку вел.
Ирка, это уже ты виноватая! Еще первую книгу не отредачил, а тут идея накрыла!
«Запиши, идею да запиши».
А мне теперь не остановиться.
Дроздова-то
Поскорее бы первое сентября…».
Вот оно как! Значит теперь дневник имени меня?
Я закрыла и снова открыла тетрадь, будто первый раз ее вижу. На обложке венецианские гондолы - ничего особенного. Но приятно, будто держу книгу со своим именем на корешке. Нет, я не чувствовала себя виноватой. Я гордилась - быть виновницей! Это я подтолкнула его ко второму роману! Я виноватая! Я!
29 августа
«У меня опять много начатого, слишком много.
Но творчество - это вычитание и надо что-то «hang on» - что-то подвесить.
Я ассоциировал себя с детской литературой, но всегда сбивался на тексты для мамочек.
Так, как делают асы современной детской книжки, я не смогу. Много картинок, мало текста, простенькие квесты - Журнал «Мурзилка». Они все выросли на нём.
Да, маленькие объемы, клепать можно быстро: много интерактива и цветовые пятна. Видел я, как дети реагируют на эти эпилептические истории.
Не хочу так даже пробовать.
Детские книги – это серьезно. Это серьезнее, чем взрослая литература. А сейчас даже Алису Кэрролла умудрились сократить и опошлить перекошенными иллюстрациями.
У меня есть чудесные идеи, уже начатые и почти законченные есть, но hang on!
А вообще мне ближе что-то поржать.
«Гнутые острые гвозди юмора»
Просто: «гнутые гвозди», а?
Как вся моя жизнь. Может, немного детектив, немного лавстори.
А еще, хорошо бы писать учебники.
Наверное, даже прибыльно».
Дальше читать было невозможно. Какие-то дурацкие расчеты, обрывки мыслей крупными кривыми буквами, цифры, не связанные между собой, перечисление тем, как я поняла через слово. И все это на пять перечеркнутых страниц с кратким пояснением в конце:
«Болел.
Потом пил.
Потом снова болел.
Наверное, не судьба мне учебники писать».
3
«Я календарь переверну…» - естественно! Вся лента горит рябинами и календариками. Как же мы все банальны, творцы, ёпрст!
Даже трех дней не удержался в режиме.
Голова не отключилась вовремя. С бодунища это сделать особенно тяжко. Испортил свидание - это, во-первых.
А, во-вторых, сегодня с дурным настроением встал, с тяжелым таким, недоспатым.
Со сна, как с говна, говорят - вот! Оно!
Обычно в такие дни я долго туплю, а потом еще заваливаюсь досыпать. И опять себя ненавижу.
Хочется пива. Но Настене обещал, что не буду.
Честно, Дочь! Не буду!».
5 сентября
«Я конечно жуткий тормоз! У меня все условия для творчества, а я только сейчас, во втором часу, переполз на балкон, поближе к своему роману.
Сентябрь в этом году теплый.
Да, я уже написал полторы тысячи знаков, кое-кому ответил, отрапортовал о конкурсе, отвел младших в сад, сходил в магазин. Но на любимой лоджии я только сейчас! Почему? Зря, что ли, столик колотил? Даже кофе пил на кухне, придурок!
Ладно! Нафиг самоедство!
Удача, дай за хвостик подержаться!
Иришка, ты не против?».
– Нет, не против, конечно. Только вот, кто бы мне что на балконе сколотил?! Ящик, типа столик, от прошлых хозяев вот-вот рухнет.
Наш странный диалог с Зосей становился похожим на общение брата и сестры, встретившихся в отцовском доме после долгой разлуки. Вроде родной, но такой незнакомый человек.
– Что же там происходило в твоей жизни, пока ты мне рассказывал про счастливую семью и любимую жену?
– вздохнула я.
6 сентября
«Какие планы?!
Как я могу планировать, когда не отрабатываю и половины запланированного?
У меня уже голова пухнет от вечной пертурбации планов этих!
Что я, инженер какой? Менеджер? На кой мне планы?!»
8 сентября
«Наверное, к счастью, идет дождь, холодно и ветер. Питер!
Не надо выходить и можно писать. А после интервью с Чеширко хочется писать просто и с удовольствием, от сердца.
Кстати, дедлайн выкладки главы опять профукал, но теперь думаю: и хрен с ней! Всему свое время. Спешить не стоит.
Чеширко, дождь - все успокаивает…