Шрифт:
Василий Купцов
Занято!
Когда солнце в полдень палит нещадно, так и хочется найти тенистое местечко, да хоть какое-нибудь зеленое деревце. Посидеть, попить горячего шербета, от которого, как ни странно, становится прохладней, ну и — поговорить о том, о сем. Но есть тенистые места, где люди собираются толпами. Там интересно, там стук костей, там — играют!
Кости упали еще раз, оставалось лишь взвыть от досады. Но тех, кто нарушает приличия, не пустят играть в следующий раз. Так уж заведено, предки блюли законы, и мы не нарушим… Гурбат, молодой парень с курчавой черной бородкой, нехотя встал: проиграно все, до последнего дирхема. А играть в долг, как старик Саях, не позволяет слово, данное когда-то Аллаху по требованию отца.
Зато Саях свой человек везде, где играют. Ему даже уступают лучшие места, когда тот хочет понаблюдать за игрой. Достоин… Люди говорят, что он пять раз проигрывался в пух и прах, закладывал не то что одежду — самого себя! И на последней ставке отыгрывал все. Несколько раз безбородый старик выигрывал целые особняки, дважды — загородные дома, куда сразу же приглашал всех друзей. А друзьями ему были все игроки страны. Надо ли говорить, что в результате бросания костей ночь напролет загородное владение переходило уже к другому хозяину… А еще рассказывали, что Саях однажды все-таки решил жениться. Зачем — непонятно, у него ведь борода не растет! Ну, может остепениться хотел? Да какая свадьба могла случиться у настоящего игрока… Невеста, гости, родные — все ждали у роскошного стола, а жених все не шел. Прошли сутки, все разошлись. А Саяха, как выяснилось через три дня, зазвал "пару раз кинуть кости" приятель… Да много еще чего было, даже с самим шахом играл Саях, и ушел из дворца с подарками. А уж о случае в бане и рассказать стыдно, да что ему, безбородому, он сраму не знает!
Гурбат поймал себя на мысли, что все-таки завидует Саяху. Ну, может не ему, бездомному игроку, а славе. Нет, даже не славе — свободе! Безбородому на все плевать, для него существует только игра, только азарт. "Эх, мне бы так!" — остается только вздыхать.
— Что, Гурбат, не идет игра сегодня? — поинтересовался Саях, завершив партию.
— Ничего, вот найду учителя, чтобы научил играть по науке, буду у всех выигрывать! — огрызнулся Гурбат.
— Нарды не шахматы, хотя неумелому в них и везенье не поможет, — заметил Салман, расплачиваясь с Саяхом, — а ты, Гурбат, и так играешь неплохо.
Гурбат промолчал. Это ж все равно, что сказать кузнецу: а ты и так сильный…
— Многие пытались раскрыть секрет костей, да ни у кого пока не получилось, — сказал Саях, безбородое лицо прямо-таки сияло: выигрыш!
— Пытались? — удивился Гурбат.
— И записывали, и считали, и закономерности выискивали… Аллах свидетель, сам по молодости лет искал секрет. Но потом понял: не считающему тайна раскрывается, а чувствующему. Надо, чтобы изнутри подсказка шла…
— Или кости подточить… — заметил один из столпившихся вокруг.
— Можно и дырочку поковырять, — подхватил другой.
— Размочить с одной стороны, — добавил третий.
— Мочить — без толку…
Гурбат не слушал высказываний всех этих, многие из них даже ни разу не решились сесть за нарды. Таких "знатоков" он одолел бы и с подпиленными костями, и даже без всякого везения. Надо ведь еще и соображать… Конечно, нарды — не шахматы, но и в них расчет решает почти все. Если только игроки не одной силы. Среди равных — господин Случай!
— Что задумался, юноша? — Саях уставился прямо в глаза, — Хочешь, в долг поверю, без заклада?
— Ведь знаешь, что не буду в долг, — рассвирепел молодой человек, — ты бы клятву, что Аллаху дал, нарушил бы?
— Кто ж меня знает, — пожал плечами старик.
— А я не нарушу, — злость переполняла Гурбата, — и не буду больше играть, пока… Пока… Вот вернусь, и всех обыграю!
Молодой человек сорвался с места, бросившись, очертя голову, прочь.
— Эх, молодость, молодость… — послышалось ему вслед.
Путь открылся Гурбату на третий день. Два дня молодой человек, безвылазно сидя дома, то бросал кости, то молился Единому, то погружался в раздумье. Ведь Саях истину изрек: не дастся науке секрет костей, бросают их с самого творенья мира, игры разные, казалось бы… Можно хитро передвигать камешки, как в нардах, рассказывают, что даже в шахматах ход когда-то определялся бросанием костей. Есть игры и попроще, выигрывает тот, кто выкинет большую сумму, но так совсем неинтересно, другое дело — со ставками, хитрыми такими, где умнейший всегда создаст себе преимущество. Другие же, максимально упрощая игру, беспрерывно меняют ставки, дожидаясь, пока соперник ослабеет духом. Или, наоборот, не дают повысить ставку, когда противник весь в желании быстро отыграться, и бедняга, в огорчении, отдает без борьбы все оставшиеся дирхемы… Но дело меняется, когда встречаются равные! Тут решает лишь Случай! Или, может, некий дух, джинн, издревле живущий в костях, ведь иной раз кажется, что они — живые, и с характером… И даже — злопамятные!
Но если нет прямого пути, может — обойти гору? Ведь понять суть вещей можно и наукой, и духовно. Но не в медресе же идти суть игры познавать?! Истина близко, но где? Мудрецы знают много, может — и подсказали бы кому… Но только не игроку!
Искать бродячего мудреца? Так они сплошь проходимцы. Был тут один, из Хинда, каких только чудес не являл, и огонь изрыгал, и тело прокалывал, и закапать себя позволил заживо. Весь город собрался, монет ему накидали гору. Потом факир погружался в воду и оставался там долго-долго, ни один человек не смог бы на четверть часа задержать дыхание! Люди смотрели, изумлению не было предела. И Гурбат стоял тогда на берегу, чуть рот не открыл от удивления, как некоторые. Но все в мире — от Аллаха, и он, в награду правоверным, может вовремя открыть им глаза. В тот самый миг, когда народ кричал от восторга, завидев хиндуса, как ни в чем не бывало поднимающегося из воды, Гурбат увидел подлинное чудо, и все — тоже. Некий праведный суфий, погруженный в зикр, проплыл над поверхностью реки, сидя на молитвенном коврике. А факир при этом поперхнулся! "А ты можешь так?" — спросил правитель факира. "Нет, но я умею…" — промямлил фокусник. "Твои чудеса не настоящие, потому что сила не от Аллаха!" — перебил его мудрый властитель, и народ понял, где истина.
Надо идти к суфиям… Да, только они, обладатели истинного знания, имеющие особый, недоступный для иных людей путь к Всевышнему, только праведные дервиши помогут Гурбату! Сказано — сделано.
Община суфиев располагалась на окраине города, все знали это место, Гурбат еще ребенком бегал смотреть, как пляшут дервиши, поминая под особый ритм все семь имен Аллаха. Но ему, игроку, и в голову никогда не приходило, что он может оказаться среди них…
Гурбат молча стоял и смотрел, наблюдая за священными плясками, до самого вечера. Его, наконец, заметили.
— Ты пришел сюда не только смотреть? — спросил Гурбата седобородый суфий в зеленой чалме.
— Да, научите меня…
— Зачем тебе это, я ведь знаю тебя, ты — Гурбат, ты игрок!
— Я хочу понять суть вещей! — Заявил Гурбат твердо.
— Любой правоверный может занять место среди нас, а понимать сути можно только после того, как встанешь на Путь. Тарика приведет тебя, но надо приложить труд, быть настойчивым, — суфий с сомнением разглядывал новичка, чуть покачивая головой.