Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

авторов Коллектив

17-19 января 1941 г состоялся судебный процесс во Львове над 59 арестованными членами ОУН. Процесс вошел в историю под названием «процесс над Второй экзекутивой (проводом) ОУН». В целом на скамье подсудимых оказались 37 мужчин и 22 женщины. Среди арестованных был будущий командир волынских отрядов УПА и инициатор антипольской акции на Волыни 1943 г. Дмитро Клячкивский. Суд вынес смертный приговор 42-м обвиняемым, в частности, 11 женщинам. Спустя некоторое время 10 девушек и 11 юношей из приговоренных к смертной казни были помилованы. Суд назначил новое наказание — 10 лет заключения и 5 лет высылки.

В марте 1941 г. был арестован командующий округом «Львов-провинция» СВБ-1 Владимир Млотковский («Млот»), а в апреле (по другой версии — в июне) — командующий СВБ-2 подполковник Адам Пашковский («Задора»), Во время допросов Млотковский согласился на предложение сотрудников НКВД поставлять им необходимую информацию, касающуюся немецких дел, а также

деятельности украинских организаций. Так получилось, что последний никогда не был прямо обвинен своим руководством в предательстве. После проверки польской контрразведкой Млотковский продолжал принимать участие в гражданском подполье уже в период немецкой оккупации западноукраинских земель. В мае-июне 1944 г. он самовольно оставил свое место руководителя отдела безопасности Львовской окружной Делегатуры правительства и бежал на Запад. Что касается подполковника Пашковского, то он по решению Наркомата внутренних дел УССР и прокуратуры УССР 25 июня 1941 г. был расстрелян.

В начале 1941 г. между Львовом и Варшавой прервалась радиосвязь. Единственной возможностью для польских подпольщиков Региона № 3 СВБ донести до Варшавы или Лондона хоть какую-нибудь информацию о себе оставалась база связи в Стамбуле. Существовавшие до недавнего времени подобные базы связи в Будапеште и Бухаресте, опиравшиеся на польские дипломатические представительства, действовавшие в Венгрии и Румынии почти до конца 1940 г., по требованию немцев были ликвидированы.

В апреле 1941 г., посредством стамбульской базы, в Лондон пришла просьба от подполковника Мацелинского прислать инструкции для мобилизованных в Красную армию польских граждан относительно того, какую позицию им следовало занимать в связи с ухудшением советско-германских отношений, а также касательно украинских организаций. Тогда же, в середине апреля, генерал Ровецкий принял решение лично возглавить командование на советской территории, о чем он и оповестил Львов.

Однако, после многочисленных сообщений из Стамбула о взятии под контроль советскими органами безопасности организаций СВБ в Западной Украине польское верховное командование в Лондоне отнеслось, наконец, к этому серьезно. Генерал Соснковский признал невозможным до выяснения ситуации во Львове командировать туда кого-либо из своих офицеров, а также запретил ехать туда генералу Ровецкому.

Новые данные о полной деконспирации органами НКВД организации СВБ на советской территории и, в частности, о предательстве руководителя польского подполья в Западной Украине майора Мацелинского пришли в Варшаву и Лондон из Советского Союза от освобожденных из тюрем и лагерей польских офицеров, которые оказались в армии генерала В. Андерса: подполковника Пстроконского, полковника Окулицкого, генерала Янушайтиса, адъютанта генерала Андерса поручика Е. Климковского, самого командующего Польской армией в СССР. Последний, в частности, сообщал: «… У меня есть неопровержимые доказательства того, что не только майор Мацелинский, которого знаю только с плохой стороны, но и его жена были на советской службе и способствовали уничтожению очень многих наших людей…»

Завершая анализ деятельности антисоветского подполья на территории Западной Украины в 1939–1941 гг., отметим, что главное задание местных как украинских (ОУН), так и польских (СВБ) подпольщиков сводилось к накоплению сил и ожиданию возможной в ближайшем будущем войны против СССР их союзников, когда бы эти силы могли понадобиться В украинском случае таким союзником была Германия, а в польском — Великобритания.

Спецсообщения наркома внутренних дел УССР И. Серова, а также уголовно-следственные дела членов украинской и польской конспирации, составленные органами НКВД на протяжении 1940–1941 гг., с которыми нам удалось частично познакомиться, дают основания утверждать, что у деятелей антисоветского подполья в Западной Украине были планы подготовки восстания (даже в самом Львове), многочисленных саботажно-диверсионных акций (в польском случае речь шла о диверсиях на железной дороге с целью предотвратить поступление нефти и другого сырья из СССР в Германию), организации терактов против сотрудников НКВД и милиции, наконец, проведения разведки на советских военных объектах и т. п.

Однако реальные масштабы антисоветской деятельности в Западной Украине в этот период были мизерными. Наиболее громкой попыткой вооруженного выступления, например, поляков стали их усилия по захвату военного склада с оружием в г. Чорткове на Тернопольщине 21–22 января 1940 г. Из-за слабой подготовки «восстания» и по многим другим причинам оно не имело никаких шансов на успех.

Просматривая материалы судебных заседаний, протоколы допросов и обвинительные акты участников украинской и польской конспирации, иногда удивляешься суровости наказания многих молодых людей, которые, собственно, еще не успели ничего сделать в своей жизни. Оставаясь патриотами родной земли, они в соответствии с действующим в СССР законодательством не могли, конечно,

не быть признаны советскими областными судами и военными трибуналами контрреволюционерами и активными борцами против «рабоче-крестьянской» власти. Фактически, многих из них осудили не столько за конкретные антисоветские действия, сколько за их социальное происхождение и имущественное положение.

Хочется надеяться, что реализуемый в последние годы усилиями российских, украинских и польских спецслужб совместный проект публикации ранее неизвестных документов из этих ведомств, и в дальнейшем будет приоткрывать завесу над тайной трагических событий этого периода, даст возможность объективно оценить принимавших в них участие людей, будет способствовать созданию более доверительных отношений между Украиной, Польшей и Россией.

А. В. Трофимчик

Меры по ликвидации оппозиционных настроений и антисоветской деятельности в школах западных областей БССР (1939–1941) [578]

578

Работа выполнена в рамках научной стипендии Музея истории Польши.

Действия советской власти в отношении враждебных проявлений в сфере школьного просвещения [579] имели характер «кнута и пряника». Несомненно, большевики хотели, чтобы население присоединенных территорий проявляло лояльность к их политике, и, искренне веря в сталинскую программу развития социализма, не всегда могли объяснить отсутствие симпатий к их действиям. Чтобы исправить ситуацию, большевики использовали различные приемы задабривания населения, причем, не всегда эффективные. Так, например, не только на производстве, но и в сфере образования стали вводить социалистическое соревнование, рассчитывая при этом не только на энтузиазм участников, но и на их определенную материальную заинтересованность в виде премий, подарков, экскурсий, путевок на отдых и т. п. Кроме того победителей ждал почет со стороны власти (грамоты, медали, ордена) и слава в обществе (их портреты тиражировались в газетах различного уровня, висели на досках почета). Применялись и такие рычаги как продвижение по службе, быстрая карьера, преференции при распределении путевок в лагеря и поступлении в учебные заведения, которые получали активисты пионерского и комсомольского движения.

579

Подробнее см.: Трофимчик А. Политика по реорганизации школы и антисоветские настроения в ней на территории, присоединенной в 1939–1941 гг. к БССР // Bialoruskie Zeszyty Historyczne. Bialystok, ‘2007. № 27. С. 84–121; Трафімчык А. Рэарганізацыя школы i антысавецкія нacтpoi сярод школьнікаў заходніх абласцей БССР(1939–1941 гг.) // Беларусь i беларусы ў прасторы i часе: Зборнік да 75-годдзя прафесара Адама Мальдзіса. Мінск, 2007. С. 365–371, Трафімчык А. Праявы антысаветызму ў сістэме школьнай адукацыі на ў 1939–1941 гг. // Гарадзенскі палімсест. XII–XX стст. Матэрыялы міжнароднай навуковай канферзнцыі (Горадня, 7 лістапада 2008 г.). Горадня-Беласток, 2008. С. 173–176.

Метод «пряника» помогал далеко не всегда, и поэтому широко применялся «кнут» — та или иная форма репрессий и жесткого контроля со стороны органов власти. Более того, даже практическая лояльность человека к Советам не обязательно являлась условием его неприкосновенности и отсутствия наблюдения за ним. Размах репрессий установить труднее, чем масштабы антисоветских настроений и деятельности. Большевики оставили в общедоступных архивах лишь часть материалов, которую можно сравнить с вершиной айсберга. Однако даже имеющиеся данные позволяют представить общую картину борьбы советской власти с явными и потенциальными противниками.

В первую очередь советская власть приступила к выявлению враждебных элементов на присоединяемых землях, в том числе потенциально. Во многих случаях это не составляло труда. Те, кто воспринимали большевиков в качестве агрессоров наравне с нацистами не скрывали своего негативного отношения к советизации и были готовы вести с ними активную борьбу. Однако большая часть населения антисоветские настроения открыто не проявляла. Для выявления потенциально враждебных элементов была снаряжена целая армада служащих НКВД. Причем сбор информации проводился как кадровыми сотрудниками, так и через оперативно созданную плотную сеть секретных агентов (сексотов). Для разработки антисоветского элемента среди учительства и учащихся старших классов вербовались «секретные осведомители». В Лиде, например, действовали 10 осведомителей и 3 агента. Согласно документам, этими «осведомителями», доносившими на своих товарищей, являлись сами школьники.