Западня для Евы (Ловушка для Евы)
Шрифт:
– Вот это я всегда в вас ненавидела!
– Что именно? – спросил он, неторопливо затягиваясь сигаретой.
– Это ваше проклятое самообладание! Эту ледяную воду, текущую в ваших жилах вместо крови.
– Ах, это! Спросите лейтенанта, она вам скажет, что даже мне иногда изменяет мое легендарное самообладание и изумительно кроткий нрав. Меня многое может разозлить, но взбесить до чертиков способен только тот, кого я люблю.
– Я ничего не говорила про ваш кроткий нрав, а уж изумительным его никто не назовет, – сухо возразила Рива. – Вы страшный человек Самый страшный из всех, кого я знаю. И самый
Рорк сделал еще одну затяжку и потушил сигарету в маленькой хрустальной пепельнице, которую принес с собой.
– С какой стати мне вас увольнять?
– Ради всего святого! Меня обвинили в двух убийствах! Меня выпустили под залог, и, чтобы уплатить этот залог, мне придется продать дом и все остальное имущество. И я ношу вот это!
Рива вскинула сжатую в кулак руку, и на запястье у нее тускло блеснул опознавательный браслет.
– Да, я вас понимаю. Не слишком элегантно. У этих ребят из полиции нет ни капли вкуса.
Рива не откликнулась на шутку и лишь мрачно взглянула на него в ответ.
– Стоит мне выйти на угол в бакалею, копы будут это знать. Они знают, что вот прямо сейчас я расстроена, потому что считывают мой пульс. Это все равно тюрьма, разве что без камеры.
– Я знаю, Рива. Мне очень жаль. Но в камере вам было бы хуже. Много хуже. И вам не придется продавать дом или что бы то ни было еще. Я одолжу вам денег. Не спорьте! – приказал он, увидев, что она собирается возразить. – Вы возьмете деньги, потому что я велю вам их взять. Для меня это вложение. Когда все это дело прояснится и обвинения с вас будут сняты, деньги мне вернут. А вы отработаете то, что я называю справедливым процентом по займу.
Ей все-таки пришлось сесть. Она опустилась рядом с ним на диванчик.
– Вы все равно должны меня уволить.
– Вы, кажется, указываете мне, как управлять моей собственной компанией? – холодно осведомился Рорк. – Вы, безусловно, ценный сотрудник, но выслушивать ваши распоряжения я не намерен.
Рива наклонилась вперед, поставила локти на колени и закрыла лицо руками.
– Если это ради дружбы…
– Она, безусловно, сыграла свою роль. Я питаю дружескую привязанность к вам и к Каро. Кроме того, вы занимаете важное положение в исследовательском отделе корпорации. Но главное не это. Я верю в вашу невиновность и верю, что моя жена ее докажет.
– Она почти такая же страшная, как вы, – пробормотала Рива..
– Ошибаетесь. Она может быть гораздо страшнее меня.
– Как я могла вести себя так глупо?! – Голос Ривы опять задрожал, в нем послышались слезы. – Как я могла быть такой дурой?
– Вы вовсе не дура. Вы любили его. Любовь всех нас делает дураками, а иначе какой в ней толк? А теперь возьмите себя в руки. Времени у нас мало. Поверьте, когда мой коп говорит «десять минут», это означает ровно десять минут. Давайте поговорим о программе уничтожения вируса и защиты от него.
– Да-да. – Рива всхлипнула и руками вытерла слезы со щек. – Мы близки к решению. Очень близки. Все данные у меня в кабинете, на засекреченном компьютере
– Вы когда-нибудь говорили о проекте со своим мужем?
Она удивленно заморгала:
– С какой стати?
– Подумайте хорошенько, Рива. Может, случайно упомянули?
– Нет. Я могла сказать что-то вроде того, что у меня горячее дело и мне придется прихватывать сверхурочные. Но я никогда не вдавалась в детали. Это же «Красный код»!
– А он вас не спрашивал?
– Он не мог спрашивать о том, чего не знал, – нетерпеливо ответила Рива – Он был художником, Рорк. Весь его интерес к моей работе сводился к тому, надежна ли охранная система, спроектированная мной для нашего дома и для его скульптур.
– Это я хорошо понимаю. Моя жена – полицейский детектив, моим бизнесом она совершенно не интересуется. Но время от времени – просто из вежливости – она спрашивает, как у меня дела. Как прошел день, над чем работаешь – что-то в этом роде. Вспомните, не было ли у вас чего-то подобного.
Рива откинулась на изогнутую спинку дивана. Теперь ее лицо побледнело, голос звучал глухо, в нем чувствовалась предельная усталость.
– Да, Блэр мог спросить, что за «горяченькое дельце». Я ему отвечала, что не могу об этом говорить. Иногда он даже поддразнивал меня. «Шпионские страсти», «совершенно секретно», «моя жена – суперагент» и так далее. – Губы у нее задрожали, она до боли закусила нижнюю, стараясь справиться с собой. – Блэр страшно увлекался историями про шпионов, обожал шпионские боевики и компьютерные игры. Но если он и говорил что-то, то только в шутку. Вы знаете, как это бывает. Друзья тоже надо мной подшучивали иногда, но никто не проявлял подлинного интереса.
– Фелисити, например?
– Да. – И тут опухшие глаза Ривы вдруг открылись и загорелись огнем. – На самом деле Фелисити интересовалась только модными тряпками, хотя делала вид, что без ума от искусства. Хитрая сучка! Она время от времени проходилась насчет того, как я могу сидеть целыми днями в четырех стенах, копаясь в кодах и паролях. И что в этом такого интересного? Но я никогда не рассказывала ей даже о второстепенных проектах. Я же подписала контракт о неразглашении;
– Я понимаю.
– Так вы думаете, Блэр погиб, а я оказалась в этой кошмарной передряге из-за «Красного кода»? Это просто исключено! Он ничего не знал. И вообще о моей работе знали только те, у кого был допуск.
– Это не исключено, Рива, это очень даже возможно.
Рива вскинула голову, но не успела сказать ни слова: раздался энергичный стук в дверь, и в кабинет вошла Ева.
– Время истекло, – сказала она и пристально вгляделась в лицо Ривы. – Я вижу, предварительную работу ты проделал.
– Я просто пытался кое-что выяснить. Оказывается, Биссел знал, что Рива работает над суперсекретным проектом, но деталей они не обсуждали.