Западня для князя
Шрифт:
Заковылял к реке — ноги почти не держали из-за потери крови. Почти дошел, как раздался свист аркана. Земля его сильно ударила и понеслась прочь. Точнее, нет — это он упал и поехал по траве за всадником, накинувшим на него петлю. Остановился. Рядом пробегали чьи-то ноги. С большим трудом привстал на колени. Над ним стоял, ухмыляясь, татарин.
— Бежать хотел, у рус? — спросил он, сильно коверкая русские слова.
Георгий даже если б захотел, то не смог ответить. Язык его уже не слушался, в голове шумело.
Последней картиной, которая запечатлелась в его мозгу, был
От воспоминаний Георгия отвлек возглас дружинника.
— Сотник, сколько еще ехать? А то кони устали, да и люди притомились.
— Недолго уже. Скоро отдохнем, — машинально ответил он.
Что было дальше, Георгий старался не вспоминать, но воспоминания все равно оживали перед его внутренним взором, а иногда, проникнув в сны, заставляли вскакивать посреди ночи. В такие моменты сотнику не сразу удавалось освободиться от липких прикосновений давних кошмаров.
Дорога. Побои. Смерть, плетущаяся в хвосте колонны рабов и подбирающая ослабевших. Горящие деревни, плач, стоны, крики уводимых в полон и убиваемых тут же, на месте.
Невольно по спине поползли мурашки, руки сжали повод коня.
Лишь воля Божья избавила его от плена и позорной участи раба в Орде, когда он уже и не ждал спасения.
Георгий помотал головой, чтобы стряхнуть неприятные воспоминания. Жизнь продолжалась.
Была весна 1259 года — снег уже стал влажным. Дорога начала раскисать, поэтому передвигаться по ней было все тяжелее. Сосновый лес ярко зеленел под лучами весеннего солнца.
Георгий, теперь уже сотник дружины князя Даниила Галицкого, был в дороге пять дней. Усталость брала свое. Однако вид просыпающейся природы все-таки отвлек его от тяжелых мыслей.
В памяти всплыла совсем другая картинка. Солнце заливает все вокруг. Отец возвращается с войны. Мать бежит навстречу ему, не смахивая слез радости… Родителей он помнил плохо — слишком рано остался сиротой. Их убили татары, когда сожгли деревню. Но в память навсегда врезались несколько солнечных моментов, которые иногда и всплывали, как яркие блики на поверхности воды.
У Георгия были причины ненавидеть Орду.
Поэтому сейчас, когда ему было необходимо узнать, от чьей руки принял смерть ордынский баскак, и покарать виновных, все в его душе восставало против этого.
Крестьяне убили сборщика дани? Что ж!
Он не мог их за это винить. Между тем необходимо было во избежание неприятностей для княжества найти убийц и публично наказать. Сейчас было неудачное время для обострения отношений с ханом. Галич не был готов к решающей битве, между тем полчища темника Бурундая так и поджидали удачного момента, чтобы сровнять Галицкое княжество с землей. Новый темник был очень силен.
Георгий согласился с этим поручением только потому, что знал: в угоду Орде убийцы будут схвачены и казнены. Его долгом было — проследить, чтобы наказаны были действительно виновные.
В
Георгий осмотрелся по сторонам, тронул поводья, поторапливая своего гнедого коня. Сотник хотел поскорее добраться до места — он ощущал неясное беспокойство. Такое с ним просто так не случалось.
Вдруг впереди раздался оглушительный свист. Со всех сторон посыпались с деревьев и стали вылезать из сугробов непонятно как одетые люди. Времени не было даже подумать, пришлось тут же отбиваться. Мысли мелькали в голове в такт порывистым движениям.
На ловца и зверь бежит! Господа разбой-нички пожаловали.
Отбросил трех самых назойливых, достал меч, и тут свет в его глазах померк.
В себя Георгий приходил долго. Пытался на чем-нибудь сосредоточиться, но никак не мог — болела голова. Видно, на нее обрушился молодецкий удар дубиной.
Одно сотник понял сразу: была ночь. Он лежал недалеко от костра прямо на снегу. Костер освещал лица сидящих вокруг. Они Георгию показались странными. С большим усилием он осознал: среди сидящих были и русские и татары. Они, по-видимому, неплохо друг с другом ладили, и это было удивительно.
Нужно очнуться. Открыть глаза и больше не погружаться в небытие.
Сознание принесло горечь.
Как глупо! Неизвестно, к кому попал в плен, и людей не уберег.
Он попытался оглядеться. Это удалось ему с трудом. Голова отозвалась болью на первое же движение. Тем не менее, он успел заметить сидящую в небольшом отдалении группу людей. Это был его отряд. Что ж, они живы, хотя, кажется, некоторые из них ранены.
Слава Богу! Хоть какое-то утешение.
Один из сидящих вокруг костра вдруг резко повернул голову, встал и подошел к Георгию.
— Ну как? Оклемался? — спросил он с издевкой.
Сотник даже не попытался встать или сесть: берег силы. Кто знал, для чего они ему понадобятся.
— Да, — ответил он хрипло, в горле пересохло.
Георгий рассматривал заговорившего с ним человека. Мужик походил на медведя-шату-на. Широк в плечах, высок, косматый, даже полушубок на нем был надет мехом наружу, что придавало ему еще больше схожести с медведем. Лицо было широкое, открытое, заросшее густой бородой. Мохнатые брови. И только веселые голубые глаза, смотревшие из-под бровей, как-то не вязались с угрюмым обликом хозяина леса. Впрочем, медведь-шатун изучал Георгия в ответ.
— Ну, и где обоз? — спросил разбойник.
— Какой обоз?! — удивился сотник. Он никак не ожидал такого вопроса.
— Известно какой — купеческий! Где спрятали? Где оставили, ироды? — разбойник нахмурился. Похоже, он спрашивал вполне серьезно.
— Нет никакого обоза и не было, — ответил все еще удивленный сотник.
— Нет, значит… — разбойник призадумался. — Тогда кто вы, если не передовой отряд?
— Кто мы и куда едем — это наша забота, — ответил Георгий ровно. Однако сказано это было таким тоном, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы.