Западня. Правила большой игры
Шрифт:
— Ха, да проблема-то нулевая! — воскликнул третий из команды. — Набери на терминале барахла — часики, брошки, а потом сдашь в скупку. Получишь только половину, но этого хватит.
— Вот какие мы добрые, — усмехнулся Жофре. — И предупредили вас, и инструкцию дали. Так что решайте. Пойдете против нас, удавим, как котят, и ничего вы никогда не обналичите.
— Так, с этим разобрались, — подвел итог Джек. — Но есть еще вопрос. Одну команду вы убрали — это мы сами видели, попивая пивко в «Морском бризе», но ведь была еще одна команда. Где она?
— А ты откуда знаешь, что была еще одна команда? — спросил Рип. По выражению его глаз Джек понял, что зря продемонстрировал свою осведомленность.
— Наш инструктор проговорился. Сказал, что на какую-то команду было совершенно нападение. Но неудачное.
— Что, инструктор прямо так и сказал — на «команду»?
— Нет, он сказал на «молодых людей»… Ну так есть еще одна команда?
— Есть, — подтвердил Жофре. — Они выскользнули у нас из рук, отделавшись царапинами, но в следующий раз мы их не упустим.
— Так их здесь нет?
— Мы не видели.
— Ну ладно, — сказал Джек и, допив пиво, отер губы. — Все инструкции мы поняли, на рожон лезть не собираемся, поэтому дуем до Шлезвига и ждем положенную неделю. Я правильно понял, Жофре?
— Правильно, камрад. И будет у тебя шанс дожить до старости.
— Ну ладно, мы пойдем.
— Идите.
— И до Шлезвига мы друзья.
— Да, друзья.
— Ну пока.
Джек с Барнаби встали из-за стола и пошли к стойке, чтобы расплатиться, а Рип, внимательно следивший за ними все это время, сказал:
— Эти хитрые ублюдки никакие не линейные пехотинцы. Как минимум фронтовая разведка. Этот старый меня тогда чуть не кончил.
— А у меня ухо до сих пор плохо слышит, — пожаловался Жофре.
— Валить их надо, — сказал третий.
— Не вопрос, Боби. Не вопрос.
27
Выйдя из бара, напарники отправились в свою каюту, чтобы отдохнуть.
— Ну и что ты думаешь, сержант, по поводу наших новых друзей? — спросил Джек.
— Эти друзья нас удавят, как только у них появится такая возможность. И с удовольствием разблокируют наши карточки — уверен, что они их уже поделили.
— Согласен, но думаю, первые два дня путешествия нам ничего не грозит, они постараются избавиться от нас ближе к Шлезвигу. По крайней мере я бы сделал именно так.
По пути они снова задержались в холле, решив передохнуть на мягких диванах. Мимо по коридору проходили пассажиры — хоть какое-то развлечение.
Джек с интересом следил за молодыми дамочками, которые стреляли в его сторону глазками.
— На твоем месте я бы уже спрашивал у них номера кают, — сказал Барнаби.
— Я не могу себе этого позволить. Мы не в отпуске, — с напускной сухостью ответил Джек.
Неожиданно в холле появились четыре пассажира, которые сразу привлекли внимание Джека и Барнаби.
Один был сутулый, с вытянутого желтоватого лица смотрели глубоко посаженные глаза, застывшие, точно у снулой рыбы. От их взгляда у Джека по спине побежали мурашки.
Трое других выглядели не столь неприятно, однако и они не оставили без внимания Джека и Барнаби, должно быть, не поверив, что эти двое обычные путешественники.
Когда четверка ушла, Джек предположил, что это и есть недостающая команда.
— Они, — убежденно произнес Барнаби. — Неприятные ребята. Немудрено, что у Жофре с ними не сложилось.
— С нами у Жофре тоже не сложилось, — напомнил Джек.
— Нам немного повезло.
Решив больше не светиться — и так они уже представились всем своим врагам, — Джек и Барнаби вернулись в каюту.
Наконец судно отошло от орбитального терминала и взяло курс на Шлезвиг.
Джек и Барнаби легли спать, а наутро по внутреннему радио их разбудила дежурная горничная.
— Ты помнишь, чтобы мы просили ее будить нас? — спросил Барнаби.
— Нет. Но, возможно, здесь так принято.
Они занялись утренним туалетом, а затем в положенное время отправились в ресторан — завтракать. Можно было заказать завтрак в каюту, однако оперативная обстановка оставалась тревожной и требовалось знать, что происходит вокруг.
Кроме них, в ресторан пришли обе команды конкурентов: тройка Жофре и четверка Сутулого, как прозвал его Джек.
На этот раз он удержался от фамильярностей и не подошел к Жофре, чтобы пожелать ему приятного аппетита.
— Прошу вас сюда, господа, на свободные места, — сказал распорядитель и проводил Джека с Барнаби за стол, где уже сидели двое — девочка лет пятнадцати и ее мать, дама лет тридцати с небольшим.
— Очень приятно с вами познакомиться, — первой заговорила дама. — Меня зовут Грейс Боттам, я — писательница.
— Меня зовут Джек, — улыбнулся ей Зиберт.
— А я — Рон, мэм, — представился Барнаби. — Чем здесь сегодня кормят?
— А мы еще не знаем, — сказала девочка и, посмотрев на мать, спросила: — А почему меня никто не представляет, я что, не человек?
— Ну конечно, ты человек, дорогая, — ответила писательница. — Это Сильвия, джентльмены. Моя дочь.
Джеку показалось, что дама, представляя почти взрослую дочь, испытывала досаду. Она с куда большим удовольствием сказала бы — «моя сестра».
— Вы, Джек, чем занимаетесь? — спросила Грейс.
— Мы с другом — геологи.
— Как интересно! Надо будет поговорить с вами, я обожаю рассказы геологов. Все эти пласты, горные образования и породы — обож-жаю. И потом, возможно, это станет началом моей новой книги. Мне нужно узнать о вас больше.