Западня
Шрифт:
— Мы зачем-то поднялись на пятый, — вспоминал он. — А там в коридоре как раз окно разбили. И он меня давай туда выталкивать! Спасибо, я сообразил руки расставить, вот и не пролез. А то бы мне хана. А вот порезался здорово, там же стекло торчало!
И Леша продемонстрировал белесые шрамы на руках и Плечах. Закончил свою речь так:
— А вообще Степа мужик неплохой. Только конченый. С него уже взять нечего. Я вам совет дам — вы только Галину про него не спрашивайте. Вот баба! Она же с удовольствием его засадит, если возможность будет Уже давно мечтает на нем отыграться. Он же отказался с нею жить.
Юрий поднялся на пятый этаж и постучался в комнату Спартака. Там никто не отвечал. По общежитию, видимо, успел распространиться слух, что по комнатам ходит следователь и всех допрашивает. Все, с кем сталкивался в коридорах Юрий, смотрели на него с опаской и любопытством. А некоторые просто пытались улизнуть незамеченными. «Наверное, те самые непрописанные, — решил он, продолжая стучать в дверь. — Жалко, кажется, и впрямь дома нет. А я-то надеялся сегодня отделаться…»
— Вы к Спартаку? — услышал он женский голос.
Обернулся, увидел плечистую блондинку с чайником в руке и полотенцем через плечо.
— Не знаете, где он может быть? — спросил Юрий.
— На работе. — Блондинка рассматривала его с неприкрытым любопытством. — Он иногда допоздна задерживается. Мужик работает как зверь. Если что нужно — я ему передам. Я" тут по соседству живу.
Она призывно качнула чайником и неожиданно добавила:
— А если не торопитесь — подождите у меня. Чаю попьете.
Юрий согласился, немного удавляясь такому гостеприимству. И, только оказавшись в ее комнате — аккуратно отремонтированной, с новой, неказенной мебелью, видеодвойкой и хрустальной люстрой, он сообразил, что попал к кому-то из общежитского начальства. Женщина поставила чайник на пол и, заломив черную, явно подведенную бровь, представилась:
— Галя. А вас как называть прикажете? Да вы садитесь, будьте как дома.
Глава 10
Кроме чая, гостю был предложен коньяк московского розлива, лимон, печенье. Чай и печенье Юрий взял, от коньяка отказался. Галина удивилась:
— Неужели вы не пьете? Я уже так отвыкла от нормальных мужчин… Живу среди алкоголиков, мне уже кажется, что все мужики такие.
Она налила две чашки чаю, поколебалась и в конце концов плеснула в свою чашку изрядную дозу коньяку.
Поднося чашку к губам, пояснила:
— Работа нервная, страшно выматываюсь. Надо же мне расслабиться!
Юрий украдкой взглянул на часы. Рабочий день давно кончился. В принципе, он мог без ущерба для службы отправиться домой, тем более что все последние дни возвращался поздно. Но женщина, заметив его нетерпеливый жест, предупредила:
— Спартак вернется с минуты на минуту. Вы же хотите с ним поговорить? Я уже знаю, вы всех допрашиваете.
Только почему сразу ко мне не пошли? Я бы вам многое рассказала.
И, не дожидаясь вопросов, Галина быстро заговорила. Прежде всего она сообщила давно известную новость:
Ватутин — законченный алкоголик, таким был уже в то время, когда на работу устроился. А уж здешняя обстановка трезвости не способствует. Как бы подтверждая свои слова, она в два глотка осушила чашку и налила себе
— Правильно вы его арестовали, — заявила она. — По нему давно тюрьма плачет.
— Что же он такого натворил? — осведомился Юрий.
— А вы спросите об этом Егора, нашего коменданта.
Ваш Ватутин наводнил общежитие новыми замками, а ключей на вахту не сдает. Мало того — если кто-то хочет надуть коменданта, он достает какой-нибудь левый ключ, который вообще ничего не отпирает. Они все там висят на вахте. Просто кошмар! Пользуется тем, что Егор еще молодой, вообще его не слушает. А ведь запасные ключи необходимы. Вы только представьте, сколько тут народу живет! Вдруг с кем-то несчастный случай? Или драка в комнате, или женщину изнасилуют? Кто дверь откроет? Что ж ее — ногами выбивать? Уже и такое было. А если, не дай бог, пожар?! Если в комнате человек уснул — ему конец. Мы тут все зажаримся, переборки-то деревянные. А — попробуйте соберите с жильцов запасные ключи! Конечно, кому охота отдавать?! Все желают чувствовать себя как в отдельной квартире. Конечно, неприятно, когда у кого-то есть ключ от твоей двери. Ну, тогда и покупали бы себе отдельную квартиру!
Ее тон становился все более начальственным, женщина постепенно повышала голос и в конце концов начала кричать. Наверное, так она отчитывала нерадивых жильцов. Даже Юрий, ни в чем перед ней не провинившийся, почувствовал себя так, будто что-то натворил. Каково же было здешним обитателям? Он посмотрел на широкий разворот ее плеч — совсем не женственных, на грубое, нагло раскрашенное лицо и подумал, что наверняка она и руки при случае распускает. Галина, как видно, поняла, что увлеклась, и слегка сбавила напор. Она даже улыбнулась:
— Я же говорю, работа у меня нервная. К вечеру звереешь, начинаешь на всех кидаться. На собственную дочь и то кричу.
И уже совсем мирно рассказала, что она — москвичка, что ее восемнадцатилетняя дочка живет вместе с бабушкой в Перово, а она мучается здесь в общаге, потому что обещали дать квартиру. Квартиру хочет получить для дочки. Та как раз поступает в институт, для занятий нужна спокойная обстановка. А какая там спокойная обстановка рядом с бабушкой! У той характер нелегкий…
— Если еще два года здесь выдержу — наберу стаж и дадут жилье, — вздохнула Галина. — Я креплюсь изо всех сил, но нервов все равно не хватает. Вьетнамцы-то еще ничего. Плохо только, что живут без регистрации, у коменданта могут быть неприятности. Хуже всего наши, строители. Уж эти — мое почтение… И обхамить могут запросто, а то и двинуть. Ваш Ватутин тоже, между прочим, драться горазд. Видите?!
И, засучив рукав спортивной куртки, Галина показала повыше локтя огромный, почти черный синяк. Юрий покачал головой:
— Это Ватутин вас так?
— Он угостил, — мило, даже как-то кокетливо, улыбнулась женщина. — Схватил меня за руку в коридоре. А ручищи-то у него железные! Вы не глядите, что он с виду хилый, это все от водки. Да и жрет черт-те что. А сила вся в руках. Мы на втором этаже сантехнику меняли, так он унитазы таскал как пушинки. Даже не вспотел.
Она все еще подставляла поднос гостю пострадавшую руку, как видно, желая, чтобы он получше рассмотрел синяк. Юрий слегка отстранился, и Галина неохотно опустила рукав: