Западня
Шрифт:
Не знаю, о чем я думала, когда убегала из Москвы. Да, я убегала в прямом смысле этого слова. От прошлого, от неудачного брака, от осуждавших меня подруг, от ненависти Игоря, от выгнавшего из дома отца. Последнее, конечно, было утрированным, но тем не менее…
После моего ухода от Громова и возвращения домой, отец наговорил ужасных вещей. Заявил, что не хочет меня больше видеть, что я — его разочарование и настоящая «кукушка», бросившая своего ребенка.
Единственной, кто надо мной сжалился, стала мама. Поняв, что мое состояние мало напоминает нормальное,
Идея поехать в Лондон опять же, нашла отклик только у мамы, которая и спонсировала мою поездку из собственного кармана. Просить денег у отца было бесполезно. Впрочем, деньгами в нашей семье всегда распоряжался он, так что мама смогла выделить не особо большую сумму. Не особо большую для Лондона, конечно, потому что для многих, как я поняла позже, это были очень приличные деньги.
Вообще, поездка в другую страну была не провальной идеей. Скорее, наоборот. Лондон помог перевернуть страницу в моей жизни, помог многое осмыслить и попытаться начать все заново. Я здорово повзрослела за те три месяца, которые находилась здесь.
В какой-то момент, деньги, которые дала мама, закончились. Большая часть ушла на оплату полугодичных курсов Анабель, а остаток пошел на съем очень простой комнаты в очень простой гостинице.
Я очень жалела, что взяла с собой только один чемодан с минимумом вещей. Я прогадала с ними, потому что большая часть из них подходила скорее для отдыха на Гавайях или где-нибудь в теплой стране, а не для ношения в Англии. Но купить новую оказалось не на что. Раньше меня это никогда не волновало, деньги на карточках всегда были, мне не было нужды таскать с собой уйму одежды, но сейчас… все было по-другому.
После того, как мама сказала, что отсылает деньги в последний раз, и что больше у нее попросту нет, я поняла, что нужно что-то придумывать самой.
Ничего иного, кроме как пойти официанткой в голову, так и не пришло. Благо, что английским я владела, как родным, и лицом вышла, как заявила хозяйка местного паба, что располагался неподалеку от моей съемной комнаты.
Не знаю, как все завертелось так, как завертелось. В Англии я будто бы стала по-настоящему жить. Только сейчас, когда мне было уже под тридцать, за плечами был разрушенный брак и ребенок, которого я оставила бывшему мужу и незнакомой женщине.
К слову, после последнего разговора по скайпу, где Макс не выдержал и десятиминутного общения со мной, а Лию назвал при мне мамой, мне стало не по себе. По-настоящему.
Да, я была не готова к рождению Макса. Я согласилась на это, потому что мама все время повторяла мне, что главное предназначение женщины — это рождение ребенка. После замужества, она буквально терроризировала меня уговорами подарить им с отцом внука. И я подарила. А теперь он любил чужую женщину так, как должен был любить меня.
Сейчас я понимала, как много ошибок натворила. Вернись я в прошлое, и ни за что не дала бы согласие Громову на
Я только сейчас понимала, что всю жизнь все делала по чьей-то указке, слушалась чужих советов и никогда не принимала собственных решений.
Мне нравилась Англия, потому что здесь я была свободна. На меня не смотрели, как на избалованную дочь богатого бизнесмена. На меня не смотрели, как на женщину, разрушившую свой брак, ради интрижки с безработным фотографом. Не было ни зависти, ни осуждения, ни презрения просто потому, что меня никто здесь не знал.
Правда счастья в мою жизнь это так и не принесло. Да, я почувствовала, что стала становиться другой. Изменилось все: мой образ жизни, образ мышления…
Вместо похода по бутикам, мне пришлось вытирать грязные столы и разносить подносы с едой и выпивкой. Вместо спа-салонов я несколько вечеров в неделю стала проводить в доме для престарелых. Поначалу я согласилась только для того, чтобы сблизиться с Анабель, с которой у нас начала завязываться дружба. Как-никак, а это было очень полезное знакомство, но затем я вошла во вкус.
Мне стало нравится надевать бесцветную форму медсестры, завязывать волосы на затылке и забывать о том, что еще несколько месяцев тому назад я была самой настоящей моделью. Глядя на всех этих стариков, брошенных их собственными детьми, я понимала, что возможно, они тоже когда-то были так же красивы, как и я… вот только итог всегда был один. Все материальное было невечным.
Мне понравилось жить этой жизнью, я чувствовала, понимала, что многое могу из нее почерпнуть, как бы сложно не было, ведь я привыкла не работать, привыкла всегда и все получать лишь по мановению пальца, вот только судьба решила надо мной жестоко посмеяться.
Я была уверена, что жизнь мстит мне за Игоря в лице его безответной любви, с которой я столкнулась сразу по прилету в Англию. Теперь я, как никогда понимала своего бывшего супруга и не могла поверить только в его выдержку, ведь одного свидания со мной Громов добивался целый год. Меня же сломил отказ позавтракать вместе.
Не знаю, что такого особенного я нашла в Томе. Во времена юности за мной бегали мужчины всех мастей: и брутальные мачо, и красавцы с внешностью модели, в общем, самые разные. Я бы не сказала, что Барнс был самым красивым или самым умным. Или уж тем более, самым обходительным из всех.
Я не знаю, почему мое сердце сначала будто бы пропустило удар, а затем зажило отдельной жизнью, стоило мне только заглянуть в его черные бездонные глаза еще там, в Москве…
К моему великому разочарованию, единственный мужчина, который не стал пленником моих чар, завоевал мое сердце. С первого взгляда. Как в дурацком фильме.
Кто бы только подумал, что я испытаю это чувство в таком возрасте, когда у меня будет уже ребенок от другого мужчины? То факт был фактом… рядом с Томом я заикалась, запиналась, несла чушь и вела себя, как полная дура. Надо отметить, что его это не впечатляло.