Западный зной
Шрифт:
Они встретились в пятом часу дня, когда обычных посетителей в ресторане почти не бывает. Пока они обедали, Изабелла несколько раз взглянула в другой конец зала, где устроилась пара мужчин, все время незаметно следивших за ними.
— По-моему, эти люди за нами следят, — сказала Изабелла, — они все время смотрят в нашу сторону.
— Не обращай внимания, — посоветовал Ползунов. Он узнал в этих двоих тех самых мужчин, которые находились в джипе, преследующем его от самого дома. Очевидно, эти двое были сотрудниками ЦРУ, приставленными для его охраны.
— Наверно, они из полиции, — хмыкнула Изабелла. — Узнали, что ты русский, и теперь решили за тобой следить.
— Какой я русский? — горько спросил Ползунов. — Я уже давно американец.
— Так все говорят, — возразила Изабелла. У нее были пышные формы, которые так нравились Ползунову. В юности у него было совсем не много женщин. И девственность он потерял в двадцать лет, уже после армии. Ему было стыдно признаваться ребятам на погранзаставе, но, когда он служил на границе, у него еще не было в жизни женщин. Ребята хвастались своими подвигами, а он ничего не говорил. В двадцать лет он нашел свою знакомую соседку, которая давно строила ему глазки. Она была на несколько лет старше его и бесстыдно разделась, подгоняя своего партнера. В первый раз ему ужасно не понравилось. Все было не так романтично и не так красиво. Он решил больше не встречаться с женщинами. Но природа взяла свое. Уже когда он учился в училище, он встретился с женой одного из командиров, которая многому его научила. Потом были другие женщины. Но мечту о пышных и толстогрудых женщинах он сохранил на всю жизнь. Виктория была худой и подвижной девушкой, когда они поженились. Но постепенно она обрела крупные формы и сильно поправилась. Даже несколько больше, чем было необходимо. Изабелла была не растолстевшим бегемотом, как Виктория. Она отличалась красивыми и пышными чертами, какие бывали у женщин на портретах Тициана или Рубенса.
Изабелле нравилось внимание этого загадочного русского мужчины, который так часто уходил от своей жены к ней. Она даже мечтала о том дне, когда сможет родить мальчика, похожего на ее братьев, с такими же черными, кучерявыми волосами и правильными чертами лица, но со светло-голубыми глазами, какие были у ее нового друга. Изабелла решила, что сегодня он специально пригласил ее на обед, чтобы провести вечер с ней.
Так все и получилось. После обеда они выпили кофе в небольшом кафе у Рокфеллер-центра, а затем поехали к ней. При этом Ползунов вел себя странно. Почему-то потушил в спальне свет и приказал задернуть занавески. На семнадцатом этаже как будто их могли увидеть. Но она не стала возражать против новых причуд своего друга. В конце концов, ему уже за пятьдесят, а в таком возрасте у мужчин могут быть различные фантазии для поднятия своего либидо.
В этот вечер она делала все, чтобы удовлетворить своего друга. Но он казался каким-то зажатым и скованным. Она отдавалась любви, как всегда, страстно и с глуховатыми стонами, которые она никогда не сдерживала. Но в этот вечер он почему-то все время закрывал ей рот, словно боялся, что их могут услышать. Он остался на ночь у нее, и она не возражала. Но все ее попытки уговорить его решиться на второй или третий «подвиг» оказались тщетными. Он повернулся и заснул. На часах было около десяти. Изабелла взглянула на своего друга и нахмурилась. Она помнила, что он был «жаворонком» и привык рано ложиться спать и рано вставать. Но в десять вечера… Для Нью-Йорка это только начало жизни. К тому же сегодня он был ленив и малоподвижен. Она взглянула на него. Нет, этот «мачо» ей не совсем подходит. Конечно, он интересный мужчина и неплохо зарабатывает. Но нельзя быть таким предсказуемым и таким приземленным. Он мог бы иногда проявлять какую-то фантазию или инициативу. Как ни жаль, но с ним придется расстаться. Понятно, что новую семью он создавать не захочет. А ей нужна была новая семья, муж, который сможет сделать ей несколько детей и обеспечить безбедное существование.
Она отодвинулась от него и, включив настольную лампу, достала журнал. Завтра будет встреча с приехавшими из Австрии модными дизайнерами, и она
Она даже не могла предположить, что сейчас за ее квартирой наблюдали сразу четыре пары глаз. Две пары из дома напротив, где был оборудован пост сотрудников ЦРУ, которые следили за ее квартирой и слушали все звуки, исходившие из спальни. Они уже успели поставить необходимую технику и в ее квартире, не сказав об этом ни Ползунову, ни самой хозяйке квартиры. А на улице, в подъехавшей на другую сторону машине, тоже сидели двое. Роберт и Нина — под этими кличками их знали в Москве.
— Его охраняют, — сказал Роберт, — на этот раз достаточно тщательно. Я видел, как они сегодня приезжали к нему домой, чтобы оборудовать его квартиру. Они точно знают о наших передвижениях и уже ждут нас.
— По-моему, мы здесь уже задержались, — заметила женщина. — Вспомни. Четыре случая подряд. Наши фотографии наверняка есть у каждого из этих агентов. Нужно вернуться через Канаду домой.
— Он пятый и последний, — возразил Роберт. — У нас был список из пяти фамилий. Я всегда выполнял свои задания в полном объеме.
— Это не тот случай, — возразила более разумная женщина. — Иногда ты ведешь себя, как нетерпеливый ребенок. Хотя в Лас-Вегасе твой план с этой девицей был неплохим. Но он уже был. Они готовы теперь к любым неожиданностям. Нам просто повезло, что нас там не взяли. Оставаться больше не имеет смысла. Ты сам говорил, что самое главное в нашей работе — вовремя уйти с места происшествия. Сейчас нам нужно вовремя исчезнуть из этой страны.
— Он последний, — упрямо повторил Роберт. — Нужно придумать, как на него выйти. И тогда мы отсюда уедем.
— Мне иногда кажется, что ты вкладываешь в эту работу слишком много личного, — заметила женщина.
— Да, — повернулся к ней Роберт, — да. Слишком много личного. Из-за таких, как Ползунов или Уранов, я просидел восемь лет в тюрьме одного азиатского государства. Восемь лет в тюрьме, пока меня не обменяли. Всех моих информаторов к тому времени просто убили. А меня через восемь лет отпустили домой. И тут же уволили из органов как агента, не подлежащего восстановлению и потерявшего доверие. Я их понимал. Восемь лет в тюрьме другого государства. Удивляюсь, как я не сошел с ума. И поэтому, когда мне предложили такую миссию, я не отказался. Я и посчитал ее миссией. За всех преданных товарищей. За убитых друзей. За их исковерканные судьбы. Каждый из этих предателей был не просто олицетворением зла. Они для меня хуже любого преступника, любого мерзавца, ведь они точно понимали, что, сдавая своих коллег, приговаривают их к страшным пыткам, к мучительной смерти. Обрекают их семьи на тревожное многолетнее ожидание, на сиротство их детей, на слезы их вдов. Я бы так просто их не убивал. Я бы придумал для них пытку перед смертью, чтобы они почувствовали, как это страшно и больно.
— Ты мне ничего не рассказывал.
— Зачем? Ты бы решила, что я психопат. Мне нравится убивать. Но я абсолютно здоровый человек. И мне действительно нравится быть палачом этих предателей. Может, поэтому для меня так важна наша командировка.
— Ты хочешь снова рискнуть?
— Да.
— Но каким образом? Они его будут охранять круглосуточно, и ты уже не сможешь застать его одного.
— Значит, нужен новый план, — задумчиво произнес Роберт. — И мы должны с тобой все тщательно продумать.
Москва. Россия. 22 мая 2006 года
Он не знал, приняли его или нет. Поэтому в понедельник утром он поехал к себе на работу в «ЛУКойл». При этом он все время звонил Элине и все время натыкался на ее отключенный телефон. В три часа дня он выяснил номер телефона ее новой фирмы и дозвонился туда, попросив позвать к телефону Элину. Он был убежден, что она просто играет с ним. Три дня ее мобильный был отключен. И городской не отвечал. Ничего другого он просто не мог придумать.