Западный зной
Шрифт:
Может, действительно махнуть на все рукой и куда-нибудь уехать? Однажды, много лет назад, он решительно поменял свое место жительства и образ жизни, уехав в Швецию и перебравшись затем в Америку. Вот и теперь нужно сделать нечто подобное. Он уже не бедный человек и к тому же гражданин Соединенных Штатов. С таким паспортом он может устроиться где угодно. Например, в Австралии. И начать новую жизнь. Оставить надоевшую Викторию, забыть про Изабеллу, которая найдет себе нового друга, и уехать. Зачем ему нужна эта охрана американцев, которая больше похожа на конвой. Он подошел к окну и посмотрел на улицы. На противоположной стороне улицы стоял знакомый джип. Похоже,
Он вернулся в ванную комнату. Ему все давно надоело. Конечно, он получает небольшую пенсию от американского правительства за свое предательство. Но звание полковника американской армии они ему не присвоили и соответственный оклад, который обещали, тоже не дали. Как только он переехал на Запад, они сразу потеряли к нему интерес. Он нужен был им в качестве своего информатора в ГРУ. А как обычный пенсионер, сидящий на шее американских налогоплательщиков, он им просто не нужен.
Ползунов умылся и вышел из ванной комнаты. Прошел на кухню, чтобы налить себе кофе, и случайно задел рукой чашку. Она с громким грохотом упала на пол и разбилась. Он посмотрел на чашку.
— Черт возьми, — громко сказал Ползунов, — кажется, у меня разбилась чашка.
С одной стороны, ему было жалко эту чашку, привезенную еще из Техаса. А с другой — он должен был помнить о возможных «жучках», которые были повсюду установлены, и он понимал, как они могут среагировать на стук разбиваемой чашки. Поэтому он громко сказал, что именно случилось. Затем собрал осколки, подмел пол. На часах было около восьми. Нужно выезжать из дома, чтобы успеть попасть на Манхэттен. Потратить столько времени своей жизни, чтобы попасть офицером в военную разведку, столько лет изнурительной учебы и тренировок, войны и тяжелых командировок. И все это закончилось обычной инвестиционной компанией, в которой вице-президент пытается его довести до срыва. Как это все глупо.
Он выехал на машине, заметив, как джип двинулся следом за ним. И негромко выругался. Проку от них он не видел. На работу он приехал, как обычно, за десять-двенадцать минут до начала рабочего дня. Поднялся в компанию. Он всегда появлялся на работе одним из первых, сказывалась армейская дисциплина. Ползунов прошел в свой кабинет. На столе уже лежали заготовленные с вечера сообщения, на которые он должен обратить внимание. Он раздраженно отодвинул от себя всю эту кучу бумаг. Что он здесь делает? Зачем вообще он согласился работать в такой небольшой компании? Ему, правда, хорошо платят, но такие деньги он мог бы зарабатывать и в других местах. Как все это глупо, в который раз подумал Ползунов. Родиться в семье рабочего мастера в Воронеже, пройти школу, ПТУ, армию, пограничное училище, специальные курсы офицеров ГРУ, работать столько лет в военной разведке и оказаться в незначительной компании, где самая главная новость — успел переспать Морис Лякомб с новым секретарем президента компании или не успел. Ползунов снова раздраженно посмотрел на пачку бумаг, которая лежала перед ним. И в этот момент раздался телефонный звонок.
— Слушаю вас, — глухо ответил Ползунов.
— С вами говорит секретарь Омара аль-Сауда, — услышал он, — вы вчера были на нашем обеде. Мы ждем вас сегодня в башне «Уолдорфа». Мы много о вас слышали, мистер Ползунов. Приезжайте на переговоры. В холле, ровно в двенадцать, вас будет ждать наш представитель.
— Мистера Лякомба вы тоже приглашаете? — злорадно уточнил он, не сдержавшись.
— Это решит сам мистер аль-Сауд, — услышал он надменный голос. На другом конце
Ползунов обрадовался. Если его зовут без Лякомба, то он наконец утрет нос этому зарвавшемуся плейбою. Пусть только попробует вмешаться. На этот раз все будет совсем иначе…
Он радостно подвинул к себе папки с бумагами. Пусть потом бесится, сходит с ума. Контракт подготовит сам Ползунов, без приглашения Лякомба. И тот сразу потеряет и свое устойчивое положение, и свою репутацию хорошего менеджера. Над ним будет смеяться вся компания.
Ровно в половине двенадцатого он предупредил Грету, что едет на важную встречу. И спустился вниз, в подземный гараж, где его уже ждали американцы.
— Придурки, — громко сказал по-русски Ползунов, — стоят и охраняют меня в гараже, понимая, что я никуда не уйду пешком. Им и в голову не может прийти, что я оставлю машину в гараже, а сам поеду на такси. Американцы подобных вещей не делают. Они передвигаются исключительно на машинах.
Он выехал из гаража. На этот раз к отелю «Уолдорф» он попал достаточно быстро, сказывалось отсутствие автомобильных заторов. Оставив машину в положенном месте, сбоку от отеля, он погрозил кулаком сидевшим в джипе. Он намеренно втесался в этот ряд таким образом, чтобы отрезать машину преследователей. Пусть теперь поездят вокруг отеля и попытаются найти себе свободное место. Будут знать, как его так нагло кидать, когда вчера ему повесили два штрафных уведомления.
Ворвавшись в холл отеля, он поискал глазами возможного посланца арабского шейха. И нашел сидевшего в углу незнакомого мужчину в типичной арабской одежде. На голове у того был арабский платок, длинное платье было надето, очевидно, поверх костюма, большие черные усы закрывали половину лица. Он надел темные очки, но, видимо, дремал. Мужчина лениво поднялся и поздоровался с Ползуновым. Они вошли в кабину лифта. До последней секунды Ползунов не был уверен, что все получится, но если получится, он добьется увольнения Лякомба. Никому не нужны ловеласы и сердцееды, здесь нужны добросовестные исполнители, каким Морис явно не был. Нужно будет намекнуть президенту компании и на его секретаря. Каким бы толерантным он ни был, ему не понравится, что сорокалетний вице-президент спит с секретарем шестидесятилетнего шефа, особенно если сам шеф благоволит своему новому секретарю. Пусть Морис попробует оправдаться.
Они поднялись наверх, и он вспомнил про американцев. Ничего, злорадно подумал Ползунов, так им и нужно. Пусть почувствуют на себе, как это трудно — найти подходящее место парковки в течение нескольких секунд. Почему этот посланец шейха говорил с ним только на английском? Ведь им известно, что он знает арабский. Наверно, этот тип всю свою жизнь провел в Америке, сначала учился, а потом остался здесь жить. Таких здесь полно. Некоторые из них плохо говорят по-арабски, и их основной язык — английский.
По знакомому коридору первым шел арабский провожатый, а уже вторым сам Ползунов. Он вспомнил, что не взял с собой оружия, но в таком отеле ему ничего не грозит. Здесь повсюду установлены камеры.
— Сюда, — сказал любезный араб, — входите.
Ползунов вошел первым. Обычный номер с двуспальной кроватью. Столик, трюмо, полки, дверь в ванную комнату.
— Зачем вы меня сюда привели? — разозлился Ползунов. — Где ваш шейх? Я должен поговорить с ним.
— Его не будет, полковник Ползунов, — сказал по-русски этот арабский посланец, снимая с себя головной убор, темные очки и пышные усы. Перед ним стоял лысоватый мужчина из тех страшных фотографий, которые ему уже показали.