Запах страха. Коллекция ужаса
Шрифт:
Дверь открыла худая женщина с бледным лицом и в бледно-розовом платье.
— Входи, милый, — шепнула она. Свет натриевой лампы на мгновение осветил ее скулы, и она отвернулась. Волосы у нее были стянуты на затылке в длинный хвост. Ноги ступали по виниловому полу прихожей беззвучно.
В приемной он увидел два дивана, стол с кассовым аппаратом и светящийся шнур, который только-только начал мигать холодным голубым светом. Остальные трое уже ждали его, но не подавали виду, что знакомы. На лицах — маска напускного равнодушия.
— Уже бывал у нас? — спросила регистраторша. Что-то в ее голосе и залитом
— Да. — Отвечать так всегда было проще. Он подался вперед. — Кэрол сегодня работает?
Рукава регистратора зашуршали, когда он начал листать обтянутую кожей книгу для записей.
— Да, милый, она здесь. И как раз сейчас она свободна. Десять фунтов за комнату. — Он сунул банкноту в кассу жестом человека, зажигающего спичку. — Я отведу вас к ней.
Начинавшаяся за бахромчатым занавесом лестница вела вниз, в коридор с несколькими дверьми. Худой мужчина шел впереди него. Из-за тапочек на ногах и длинного платья казалось, что он не идет, а парит над полом. Очевидно, дом был гораздо больше, чем можно было представить по фасаду. Они дошли до конца коридора и спустились еще ниже подругой лестнице. Здесь он почувствовал запах фимиама и дыма. Внизу было холоднее, и настенные светильники источали свет, белый и мертвый, какулыбка в глянцевом журнале. Такие места редко отличались красотой оформления. Сквозняк колыхнул рукав регистратора, когда он остановился у последней двери.
Комната за дверью была явно не спальней: голые каменные стены, потолок, поблескивающий влагой. Откуда сюда поступал свет, Марк не мог определить. Его дыхание сгущалось в воздухе в бледное облачко. Он слышал отдаленные женские крики, и только их ритмичность говорила о том, что это крики удовольствия, а не боли. Были они такими тихими, что могли бы сойти за воспоминания.
Регистратор указал на альков в левом углу комнаты. Кэрол в серебристом платье сидела на узкой белой кровати и расчесывала длинные волосы. Свет закопченной масляной лампы выделял по отдельности каждую прядь, как струны рояля. Худой мужчина подошел к ней, нагнулся и шепнул что-то на ухо. Она улыбнулась Марку и протянула левую руку.
— Шестьдесят фунтов, пожалуйста.
Когда он открыл бумажник, регистратора рядом уже не было. Положив три двадцатки на ее совершенно белую ладонь, он заметил, что разрез на ее запястье еще был открыт и в нем образовывались кристаллики льда. Он сложил свои руки у рта и подышал, согревая. Кэрол встала с кровати и сняла платье. Марк чуть глазами ее не съел, пока она расстегивала лифчик и стягивала черные трусики. Кэрол улыбнулась.
— Ты будешь раздеваться?
Руки его дрожали, когда он начал расстегивать рубашку, не в силах оторвать от нее взгляд.
Они легли на кровать и начали ласкать друг друга. Марк вспомнил первые ночи, которые они провели вместе в ее подвальной квартире на краю парка. Она все так же выглядела девятнадцатилетней, только глаза постарели. Бесцветная кожа на ее лице отливала матовой бледностью, такой оттенок имеет ткань на зарубцевавшейся ране. Его губы путешествовали по ее телу, поцеловали выступающие косточки на плечах, потом передвинулись ниже и прикоснулись к ее ранам. Порезы, которые она нанесла сама себе, были
Настало время для бриджа. Кэрол снова повернулась, потянулась к тумбочке с лампой, разорвала пакетик из фольги. Она обхватила его тонкими пальцами, а потом направила в себя. Также, как это было всегда. Менять положение не было нужды. Он легко поцеловал ее в губы, потом прижался ртом к шее. Пальцы его впились в ее ребра, в те самые места, где находились синяки. Она вскрикнула от боли.
— Извини, — прошептал он.
В ее глазах стояли слезы. Он погладил ее по лбу, провел пальцами по темным волосам. Они были сухими, почти ломкими. Он наклонился и медленно поцеловал ее в ямку у основания шеи. Она прильнула к нему и впилась ногтями в его спину. Последний куплет.
Подчинения ему было недостаточно. Он хотел чувствовать взаимодействие. На то, чтобы ее разогреть, всегда требовалось какое-то время. Ее приглушенные вскрики звенели у него в голове, в которой гасли все огни. Спина его изогнулась, он посмотрел на ее лицо. Она выглядела умиротворенной. Можно было подумать, что она спит. Он знал, что ей так нравится.
Продолжая тяжело дышать, Марк начал одеваться. От пота рубашка приклеилась к телу, но его это не смущало, потому что все равно скоро придется переодеваться. Кэрол села на краю кровати, надевая белье, потом встала и натянула на себя платье. В мерцающем свете масляной лампы серебристая ткань казалась зернистой, как пепел. Он взял ее за руку.
— Пойдем со мной.
Кэрол неуверенно ступила к нему. Он посмотрел ей в глаза.
— Пойдешь?
Она кивнула. Марк ощутил прилив радости, нежность смешалась с ноябрьской болью утраты. Огонь в мертвых листьях. Он сжал ее руку, чувствуя кости под гладкой кожей. Потом отпустил и медленно пошел к двери. Ему показалось, что он слышит шаги у себя за спиной.
Когда он поднимался по лестнице, на него навалилась усталость. Проще было бы остаться внизу, выспаться, послать к черту концерт. Но он продолжал идти. Страстные крики в коридоре, доносившиеся из-за закрытых дверей, были кодой, аккомпанементом их выхода в звездную ночь. Он вздрогнул. Влага в глазах затуманила взор. По второй лестнице он поднялся в приемную. Там не было никого, кроме регистратора, который посмотрел на Марка, потом на дверной проем за ним. Кажется, он хотел что-то сказать, но потом просто махнул рукой.
Марк сделал глубокий вдох, повернул ручку внутренней двери и вышел. Ночь висела в конце прохода сине-черным занавесом. Он пошел по коридору и остановился, когда почувствовал на лице холодный воздух. Повернулся. Его прощальный жест был похож на взмах. Он даже мог быть прикосновением, если бы она стояла достаточно близко, чтобы почувствовать его. Но она уже пятилась назад, лицо — маска смерти, которой даже гримеры из бюро похоронных услуг не смогли придать сходство с жизнью. Внутренняя дверь закрылась за ней, и Марк остался один на узкой улице.