Запасные
Шрифт:
– Да, моя госпожа, – с готовностью ответил воин. На лице его не осталось ни капли прежней суровости. – Теперь твоё сердце спокойно?
Однако Танаквиль растерянно помотала головой.
– Нет, Гай. Оно болит…
Глава 4. Тени теней
Оказывается, быть тенью – это так удобно! Особенно тенью подруги-красавицы: пока всё внимание окружающих устремлено на неё, ты вольна делать что хочешь. Разумеется, в рамках сложившихся обстоятельств.
На обстоятельства тоже было грех жаловаться. Место, куда новоявленных Ирмхильду и Дару привезла
Последнее в особенности было на руку Даре: не нужно было больше притворятся. В приюте милосердных сестёр, куда её доставили спасатели, хочешь не хочешь пришлось изображать немую: она отлично понимала сестёр, но не могла объясниться с ними. Речь, одежда, обычаи, быт, названия местностей – весь окружающий её мир оказался чужим, лишь иногда вспыхивали проблески чего-то знакомого. Даже с собой пришлось знакомиться заново! Похоже, ей действительно напрочь отшибло память. В отличие от подруги по несчастию…
Сначала той, конечно, пришлось хуже: бедняжка и вправду едва не скончалась от внутренних разрывов, и Даре пришлось потратить немало сил, чтобы их срастить и остановить кровотечение. Как она это сделала, было тайной для неё самой; целительский дар, по определению настоятельницы, мог быть у неё с рождения, а мог проявиться вследствие удара взрывной волны. Так или иначе, раненая девочка, похожая на сказочную фею (удивительно, Дара ничего не помнила о себе, но точно знала, как выглядят феи!), была единственной ниточкой, связывающей Дару с прошлым: как-то же они оказались в одном месте в одно и то же время. И Дара сделала всё, чтобы не дать ей умереть.
Но как только красавица открыла свои огромные глаза, синие, как летнее небо, стало ясно, что с памятью у неё всё в порядке. Дара словно воочию видела, как засуетились, забегали мысли в белокурой головке. Раненая не помнила только одного: как оказалась в лечебнице; оно и понятно, её ведь привезли без сознания. Остальное же помнила отлично – однако предпочла притвориться, что забыла. И даже согласилась на Ирмхильду! То ещё имечко, однако девице, похоже, оно и вправду нравилось. Вопрос: зачем ей такие заморочки? Ответ: наверняка для чего-то нужны… Дара в чужие дела не лезла. Со своими бы разобраться!
Она усердно изучала новую реальность. По-прежнему не помня ничего о себе, она постепенно узнавала мир вокруг себя. И даже вспомнила кое-что. Вот только большинство её воспоминаний были путанные, частичные или вообще неправильные. Разобраться в мешанине фактов, названий, определений, которая образовалась в её голове, было невозможно, поэтому Дара решила просто выучить всё заново. Тем более, что учёба давалась ей без особых усилий. Она впитывала знания как губка. Язык начала осваивать ещё в лечебнице, читать и писать научилась в дороге, пока добирались до Лазурной обители: мать-настоятельница сама занималась с Дарой, притом с не меньшим интересом, чем та училась. Девочка постоянно ловила на себе пытливый взгляд матери Геновефы.
А вот Ирме, как она называла подругу, когда они оставались вдвоём, науки давались с трудом. Вернее, красотка не давала себе труда их постигать.
– Зачем мне всё это! – в очередной раз воскликнула она, картинно закатывая к потолку прекрасные синие глаза. – Разве королевы решают уравнения?
– Королевы решают всё, моя драгоценная, – тоном настоятельницы отозвалась Дара со своей койки. Она давно сделала все задания на завтра, трижды объяснила подруге решение уравнений с двумя неизвестными и теперь развлекалась, наблюдая за представлением: в лицедействе Ирме не было равных. – А вдруг ты станешь женой какого-нибудь дикого неграмотного королька с Чёрного материка и тебе придётся вести учёт награбленному богатству?
– Ещё чего! – фыркнула Ирма. – Мамуля не станет разбрасываться таким сокровищем, обязательно подыщет своему Сапфирчику достойную оправу! – она состроила надменное лицо и выпрямилась на трёхногом табурете, словно на троне. – Я выйду за великого властителя!
– Тогда тем более мозги пригодятся, – заметила Дара.
– И это сущая правда! – Ирма захлопнула учебник и отодвинула тетрадь. – Бедные, бедные мои мозги! Надо их срочно проветрить, пока окончательно не ссохлись!
– А домашка?
– Спишу у кого-нибудь, – отмахнулась красотка, вставая и грациозно потягиваясь, – раз ты такая вредная!
– Я не вредная, я полезная.
С этим Ирма не стала спорить. Без помощи Дары ей бы век оставаться на первом уровне, с девчушками семи-восьми лет.
– Пойдём уже гулять, драгоценная моя! Моё будущее величество желает глоток свежего воздуха – что для красоты, кстати, намного полезнее, чем математика…
Дару не пришлось уговаривать. В комнатке, где их поселили, окно не открывалось по определению. На всех окнах школы стояли решётки – затейливо выкованные, выкрашенные в белый цвет, но не менее крепкие обычных тюремных: сокровища Школы Невест оберегались денно и нощно.
О том, что её воспитанницы – истинное богатство мира и залог счастливого будущего человечества, мать Геновефа твердила неустанно. Да, Мамуля, как её звали ученицы (разумеется, за глаза), была строга и требовательна, однако искренне дорожила каждой из девочек, а сёстры-воспитательницы опекали их со всей любовью, на какую были способны.
Воспитанницы Школы Невест даже соответствующие прозвища получали – по названиям драгоценных металлов и камней. Синеокую Ирмхильду, естественно, тотчас нарекли Сапфиром. К Даре же долго присматривались – или вообще не замечали – но в конце концов и для неё нашёлся камень. «Что застыла, будто мраморная!» – прикрикнула на неё одна из старших воспитанниц, уже без пяти минут невеста, когда Дара не стала подавать ей плащ. Помыкать младшими здесь не считалось зазорным, будущие правительницы должны ведь были отрабатывать на ком-то умение повелевать. Вот старшие и гоняли учениц первых уровней: отнеси-принеси, воды подай, чернильницу наполни и так далее.