Запертая дверь
Шрифт:
Он вышел в коридор и замер. Черные следы шли до входной двери. Дальше они пропадали, но появлялись какие-то странные полосы, будто кто-то на скорую руку вытирал следы за собой. Сергей присмотрелся. Нет, не вытирали. Этот кто-то просто лег на живот и пополз, видимо, устав идти. Ленивец – первое, что пришло в голову. Следов этой твари Сергей никогда не видел и поэтому подлинность своих догадок проверить не мог, но ползущим представлял себе его очень отчетливо.
Проскурин медленно, по стеночке обошел странные для Центральной России следы. От входа, не оглядываясь, побежал и только у калитки вспомнил, что не запер входную дверь. Тут же отмахнулся от мысли вернуться и пошел к дому Тихонова.
Артем понял, мама пришла, чтобы он не накричал на Олю. Видение было недолгим, но за это время он успокоился, и когда Ольга подошла, он просто сел в машину и сказал, куда ехать.
Они ехали молча. Тихонов думал о том, что на него свалилась какая-то беда. Если начистоту, он просто жалел себя. Ему было жалко себя, несчастного, до слез. Как так получается? Человек лишен родительской ласки с детства. Сначала отец убивает маму, потом убивает себя. Единственно, что достается Артему, так это дом, который и домом-то не назовешь. Бомба, а не дом. Хотя не исключено, что строение здесь как раз и ни при чем. Все, что с человеком происходит нехорошего, зачастую дело рук ему подобных. Если пропажу людей, дерьмо и ил можно было свалить на коварную тварь – человека, то обезглавленная Вика, обозлившийся ленивец и голый старик – это чистой воды галлюцинации.
Чистой воды. Странное словосочетание, но от него почему-то становилось спокойно. А Артему так хотелось спокойствия! Он так надеялся на него, когда приехали девчонки, когда пришли парни. Артему не хватало компании людей. Возможно, тому, кто его пугает, тоже не хватало.
Итак, хозяин – это наверняка призрак бывшего хозяина дома. И сразу же вопрос: какого? Тихоновых? Или Галины Анатольевны? Или еще кого? Тут надо исходить из того – какая семья пострадала больше всех. Артем пришел к выводу, что знает о страданиях только одной семьи, поэтому вывод объективным не получится. Пока он не пообщается с Галиной Анатольевной, говорить вообще хоть о чем-то объективно трудно.
– Тема, приехали.
Оля говорила будто из-под толщи воды. Артем встрепенулся. Оля крепко сжимала руль и смотрела прямо перед собой. Все-таки обиделась.
«Черт возьми, Тихонов, за что ты ее обижаешь? Развернется и уедет, что тогда? Будешь сходить с ума в одиночку?»
– Оля, послушай. Извини меня, пожалуйста.
– Все нормально, – как-то холодно ответила девушка.
– Точно?
– Точнее не бывает.
Артем повернулся к ней. Он хотел понять, обижается она на него или нет. Как только он повернулся к Ольге, она тут же отвернулась. Артему показалось, что она улыбнулась.
– Вот и ладненько, – сказал он и вышел из машины.
– Эй, Тихонов! – крикнула Оля. – Давай недолго, будем обедать.
Тема кивнул. Какое-то странное чувство, будто Оля от него что-то скрывала. И только когда он постучался в дверь Галины Анатольевны, Артем понял, что она прятала от него ухмылку злобного ленивца, а не улыбку.
Ему долго никто не открывал. Может, спит, а может, в огороде. Артем прошел по дорожке, выложенной старыми дверцами шкафов, до низкого штакетника. Ровные грядки, подвязанные помидоры и малина, небольшая тепличка, все это говорило об аккуратности и трудолюбии хозяйки. Но даже здесь чувствовалась какая-то угроза. Артема даже передернуло, будто за ним кто-то следил. Он непроизвольно глянул на свой участок. Ячмень вперемешку с сорняками покрывал весь огород. Трава была едва ли не до пояса, но он видел ванну, в которой сидела Вика. Она махнула ему рукой и исчезла.
«Вика мертва, – подумал Тихонов. – Возможно, она в том же Белом озере. Лежит на дне, зацепившись за корягу».
В огороде никого, значит, Галина Анатольевна ушла куда-нибудь. Хоть его вопросы не ждали и секунды, но не мог же он кинуться ее искать по всему городу. Надо подождать до вечера. Артем проходил мимо входной двери, когда она со страшным скрипом отворилась. Тихонов замер и приготовился увидеть кого угодно, кроме Галины Анатольевны. Но в проеме так никто и не появился. Артем подождал какое-то время, потом шагнул на крылечко из двух ступенек, постучал в распахнутую дверь.
– Галина Анатольевна? – позвал он.
Тишина.
Он еще раз стукнул и вошел в темный коридор. Он хорошо помнил, куда идти, да и этот дом был точной копией его. Из небольшой прихожей он попадал не то в столовую, не то в гостиную. Комната три на четыре, а из нее уже можно было попасть в кухню и основной дом. Вообще, у Артема складывалось такое впечатление, что эту комнату и кухню пристраивали позже к уже стоявшему зданию.
Тихонов вошел в кухню. На столе стояла кружка, на полу валялся альбом. Артем поднял его, открыл, и первая же фотография показалась ему знакомой. Он присел и, положив альбом перед собой, начал всматриваться в лица. Он помнил только тех, с кем общался очень плотно. Мишку, Тимофея, Серегу и Инку. Ну, может, еще Леху Старикова и Наташку. Вот фамилии Наташки он не помнил. Он вспомнил ее лишь потому, что она сидела перед ним и иногда перекидывалась с ним парой фраз на переменах. Инна, Мишка, Тимофей и Серега жили рядом, поэтому их забыть было трудно. Они всегда были вместе. И зимой и летом, и днем и ночью.
Он перевернул снимок и достал другой. На фото снова были дети. Теперь они сидели в автобусе. Артем помнил, когда это было. Они тогда ездили с классом в Тулу. В кремль, в оружейный музей. Инна в тот день не пришла. Заболела или еще что, но та поездка без Инны для Артема стала вдруг скучной. Следующий снимок – они с Галиной Анатольевной в музыкальной школе на концерте. Галина Анатольевна будто и не менялась на протяжении стольких лет.
Артем вдруг вспомнил о цели своего визита. И тут он услышал всплеск. В ванне за занавеской кто-то был. Тихонов замер. Он даже голову боялся повернуть. Следил боковым зрением за происходящим, но шторка так и висела неподвижно. Могло и показаться. Всплеск, раздавшийся вновь, отогнал все мысли, кроме одной. Он боялся там увидеть ленивца в женском халате или старика в маске Мишки. Он боялся. Рука сама потянулась к занавеске. Потной ладонью он схватил клеенку и медленно потянул к окну. С каждым щелчком колечка о колечко внутреннее напряжение нарастало, грозя взорваться. Щелк. Щелк. Артем зажмурился и рывком отдернул штору. Женщина была там. Обнаженное тело Галины Анатольевны было погружено полностью в воду. Это было странно и страшно. Тело женщины было сломано, особенно пострадали ноги. Тихонов знал, для чего это сделали. Женщину пытались уместить в полутораметровой ванне так, чтобы все тело было скрыто под водой.
Оля не стала дожидаться Артема. Он был каким-то странным. Нет, его боязнь воды не в счет. Теперь не в счет. По сравнению с происходящим вокруг его детская фобия была ничем не хуже боязни темноты. Оля прошла по дорожке, усыпанной шишками. Пнула одну большую. Та, словно мини-мячик для регби, полетела вперед, отскочила и вернулась к ее ногам. Оля не ожидала такого, потому что отскакивать вроде бы и не от чего. Перед ней стелилась бетонная дорожка, а до дома было еще метров десять. Удариться о стену шишка не могла, а если и могла, то тогда Ольга имеет право претендовать на роль «бомбардира» в «Реале».
Она ударила еще раз. Шишка, пролетев метр, ударилась о стену из воздуха и вернулась. Оля подошла к предполагаемой стене и протянула руку. Ничего, кроме воздуха. Девушка отошла назад. На мгновение, на долю секунды ей показалось, что перед ней здание, но только очень длинное. Оно заходило даже на следующие участки – на тот, где сейчас Артем, и дальше. Оля отошла назад, и длинный дом пропал. Исчез, будто и не было его. Она собиралась пойти к дому и рассказать Наташе о произошедшем, когда услышала сирены спецтехники. Она не знала, есть ли у разных подразделений отличия в звуковых оповещениях, но почему-то решила, что это машина «Скорой помощи». Через несколько секунд из-за поворота выехала бело-красная «Газель». Несмотря на включенную сирену, машина ехала медленно, словно спешить уже было некуда. За ней тихо подкатил полицейский «уазик».