Записка с того света

Бибер Оллард

– Напротив. Прекрасно писала. Она же долгое время была замужем за немцем, да и работала в немецкой фирме. Наверное, так ей было удобнее, – не очень уверенно произнес клиент.

Макс имел на этот счет другие соображения, а потому лишь невнятно пробубнил:

– Да-да… безусловно удобнее…

Итак, перед ним лежала записка, которую он прочел уже несколько раз. Всего несколько предложений:

Дорогой господин Хильберт,

моя жизнь в опасности. Кроме вас, надеяться мне не на кого. Если эта записка попадет

в ваши руки, ни слова о ней Дитмару. Я еще жива, потому что не сказала им ничего. Но они знают о моей тайне. Я не выдам ее, но могу все равно умереть из-за болезни. Все, больше не могу писать…

Ваша Жаклин Эрленбах.

Макс передал записку Мартине и стал задумчиво следить за выражением ее лица. В его голове еще не сложились ясные соображения относительно прочитанного. Чтобы прервать молчание, он перешел к не самым значимым вопросам:

– Эрленбах… это, по-моему, немецкая фамилия?

– Да, господин Вундерлих. Жаклин оставила фамилию первого мужа.

– Это почерк Жаклин? Вы знаете ее почерк?

– Это ее почерк. У меня есть с собой одно из писем, которые она прислала мне в Египет. Оно написано по-немецки, но латинские буквы остаются латинскими. Сомнений в схожести почерков обоих писем не может быть. Вот, возьмите, – господин Хильберт извлек из борсетки еще один листок и протянул его Максу.

Мартина вернула записку Максу. Он еще раз прочел ее и заговорил о более существенном:

– Как вы думаете, почему она пишет о смерти из-за болезни? Вы утверждали, что относительно болезни дело обстояло не так уж плохо.

– Да, но при регулярной терапии. Вероято, теперь у нее нет возможности лечиться.

Сказанное совпадало с соображениями Макса, и он, соглашаясь с мнением клиента, кивнул.

– О какой тайне она пишет? Вы имеете о ней какое-нибудь представление?

– Никакого, господин Вундерлих. Для меня это такая же загадка, как и для вас.

Пожалуй, спрашивать было больше не о чем. Макс громко, чтобы слышали все, поинтересовался:

– Фрау Хайзе, у вас возникли какие-либо соображения по существу услышанного и увиденного сегодня?

От неожиданности столь официального обращения Мартина даже вздрогнула. Она пожала плечами и сказала:

– Нет, господин Вундерлих. Разве что, если все, что мы узнали сейчас, – это правда, я разделяю надежду господина Хильберта увидеть женщину, которая ему нравится, живой. Не так ли, господин Хильберт?

Возможно, этим вопросом она хотела вызвать какую-то явно поддельную реакцию клиента, что бывает иногда, когда у человека рыльце в пушку. Но ни тени фальши не было на лице клиента, и голос его прозвучал вполне искренне:

– Безусловно, фрау Хайзе. Я сойду с ума от радости, если Жаклин действительно жива. Правда, как вы понимаете, непонятных моментов здесь очень много. Но, пожалуй, вы согласитесь, что я был прав, когда утверждал, что Дитмар Гундер скверный человек. Нужно торопиться. Может случиться все что угодно, – лицо его стало серым, а глаза увлажнились.

Макс же сказал:

– Да, господин Хильберт, в деле столько непонятного, что мы должны подумать, возьмемся ли за него. Я прошу два дня на обдумывание. Потом мы, возможно, подпишем контракт. Я позвоню

вам, – и добавил: – Все любезно предоставленные вами документы мы временно забираем.

Клиент молча кивнул и поднялся с дивана. Мартина проводила его до двери.

3

Лето уже набрало полную силу. После обеда было жарко. Небольшое уличное кафе, расположенное на тенистой стороне улицы, где уселись Макс и Мартина, было полно посетителей. Свободных столиков не было. Сыщик и его помощница уже выпили по кружке холодного пива и вяло пережевывали жареные колбаски, про которые ценник в витрине говорил, что они полуметровые. Столь длинными они, конечно, не были, но все же превосходили по длине обычные. Прошло уже два часа с тех пор, как Мартина проводила клиента до двери. В головах обоих был полный раздрай, и они просто поехали куда-нибудь подальше от Шиллерштрассе, чтобы перекусить.

Первым дожевал колбаски Макс, и он же первым прервал молчание:

– Что скажешь, писательница? Лихо закручено?

Мартина с полным ртом лишь кивнула. Макс продолжал:

– Может быть, сначала о твоем романе? Я прочел.

Мартина наконец дожевала колбаску, выпила остатки пива и сказала:

– Нет. Мой роман подождет. Тут, похоже, новый зреет. Ты же видел, как посерело лицо господина Хильберта? Время действительно не терпит. Кроме нас, помочь ему некому.

– Кстати, ты обратила внимание на слово «они» в записке якобы Жаклин. Что бы это значило? Совсем забыл спросить мнение клиента на этот счет. Хотя думаю, что он не имеет об этом факте никакого понятия.

– Могу только сказать, что кроме этого Дитмара Гундера есть еще кто-то, кто знает про какую-то тайну.

– Совершенно логичный, но абсолютно туманный вывод. Кстати, что думаешь о клиенте?

– Думаю, он чист. Не могу вообразить, что он мог преднамеренно что-то подобное устроить. Он искренен и совершенно неопытен в криминальных затеях.

– Но факты надо проверять. Как смотришь на то, чтобы заняться графологической экспертизой? Есть два текста, написанные якобы этой Жаклин Эрленбах. Хорошо бы, конечно, иметь почерк Жаклин от другого источника.

– Что ты имеешь в виду?

– Положительный результат экспертизы позволит только утверждать, что это почерк одного и того же человека. Но почерк Жаклин ли это?

– Все-таки сомневаешься в достоверности показаний клиента?

– Просто хотел бы для надежности иметь лишнее доказательство. Какой-нибудь ее рукописный текст, полученный от руководства фирмы, придал бы мне больше уверенности в том, что пишет именно она. Но времени на это нет. Если ты принесешь положительный результат экспертизы, примем его за рабочую версию.

Мартина откинулась на спинку кресла и вздохнула:

– А что с Жаклин-покойницей? Непонятно. Если предположить, что этот Гундер желал ее смерти, чтобы завладеть домом, то не проще ли было заказать ее убийство и стать несчастным вдовцом без этого цирка?

Макса передернуло.

– А был ли цирк? Я займусь проверкой этого предположения. Но только после результатов экспертизы. Так что ты должна поторопиться.

– Я думаю, что уже завтра они у тебя будут. Есть кое-какие связи. Завтра утром позвоню кому надо и договорюсь.