Записка с того света
Шрифт:
– В случае смерти Жаклин дом достался бы этому Дитмару? – спросил Макс.
– Нет. Жаклин завещала дом своему сыну. В случае ее смерти дом не достался бы Дитмару… – господин Хильберт запнулся, но почти сразу же продолжил: – Но это было тогда…
– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – вырвалось вдруг у Макса, а Мартина даже привстала со стула.
– Я еще не рассказал вам главного, все еще впереди, – взволнованно сказал клиент и сомкнул губы.
На некоторое время в офисе установилась тишина. Макс и Мартина размышляли каждый о своем. Сыщик думал о том, что еще не услышал от клиента ни одного факта, хотя бы косвенно указывающего на преступление любого характера. Играть в азартные игры
– Я уже упоминал, что совсем недавно вернулся из Египта. Пока я был там, мы переписывались с Жаклин, так как продолжали поддерживать хорошие отношения и после ее нового замужества. Полгода назад она сообщила мне, что в автомобильной катастрофе погиб ее сын. Она просила моего совета в отношении дома. Ведь теперь, после смерти сына, существующее завещание теряло смысл. К этому моменту она, пожалуй, уже поняла, что представляет собой Дитмар Гундер, и не хотела бы, чтобы после ее смерти дом достался ему.
Мартина несколько нетерпеливо вдруг спросила:
– Господин Хильберт, Жаклин догадывалась о ваших чувствах к ней? Она понимала, что вы с удовольствием сделали бы ей предложение?
– Думаю, что нет, – в замешательстве ответил клиент, а Мартина подумала, что вот перед ней сидит уже немолодой болван, который даже не намекнул женщине на свои чувства, а признайся он в любви – и это в корне могло бы изменить его и ее жизнь.
Макс же подумал, что этот факт не имеет состава преступления, а потому продолжил спрашивать по существу:
– Господин Хильберт, мне показалось, что вы уверены в том, что Жаклин должна умереть раньше Дитмара. Почему? Разница в возрасте всего пять лет, образ жизни Дитмара не способствует долголетию. Так что проблема наследования дома представляется мне в высокой степени надуманной. Или вам известны иные обстоятельства дела?
– Известны. Около года назад у Жаклин обнаружили злокачественную опухоль. Ее прооперировали, затем назначили терапию. Все было не так уж плохо, но тем не менее шанс умереть раньше этого пройдохи возрос, – он замялся, заерзал на диванчике, глаза его увлажнились. – Да что тут говорить, господин Вундерлих! Жаклин уже умерла.
Воцарилось гробовое молчание. Макс сидел пораженный путаностью его рассказа и иногда поглядывал на Мартину. На ее лице он читал такое же изумление. Потом он решил, что сбивчивость в рассказе клиента связана с душевным потрясением. Может быть, для него она еще жива? Но надо было возвращаться к реальности, и сыщик осторожно продолжил:
– Извините, господин Хильберт, и примите наши соболезнования. Как и когда это случилось?
– Этот пройдоха знал, что Жаклин поддерживает со мной дружеские отношения. Я часто ей звонил. Когда я вернулся из Египта, то сразу позвонил. Трубку снял Дитмар. Я попросил к телефону Жаклин, а он ответил, что две недели назад она умерла. Я не поверил и сразу же приехал к нему. Он сказал, что болезнь обострилась, врачи ничего не смогли сделать… Затем показал фотографию, на которой снят гроб с телом Жаклин, – клиент достал платок и вытер увлажнившиеся глаза. – Потом я задал вопросы, касающиеся погребения. Он сказал, что тело кремировали, а урну с прахом захоронили в той же могиле, где уже были захоронены муж Жаклин и погибший в автокатастрофе их сын. Дело в том, что первый муж Жаклин был немцем и у его семьи было место на кладбище. Там Жаклин и похоронили. При нынешней нехватке кладбищенской земли захоронение в одной могиле считается практичным. Теперь Дитмар единственный наследник имущества Жаклин. Все, чего она так не хотела при жизни, случилось. После истечения установленного законом срока Дитмар вступит в законное владение домом, а потом, скорее всего, продаст его, так как определенно имеет крупные долги.
Макс задумался. Ему теперь было понятно все. Не было только понятно, где же здесь преступление. Он недоуменно взглянул на Мартину, и та, чтобы как-то разрядить создавшуюся атмосферу, сказала:
– Вот видите, господин Хильберт, если бы вы в свое время были понастойчивее и порешительнее, то сегодня наследником были бы вы. Возможно, и Жаклин прожила бы с вами дольше. Ведь наверняка этот игрок ее не любил, и она это чувствовала.
– Вы правы, фрау Хайзе. Дело не в доме, который уйдет с молотка. Я безвозвратно потерял Жаклин. При регулярной терапии и должном уходе она могла бы прожить еще долго. Так говорили доктора.
Мартина, немного поколебавшись, спросила:
– Согласись Жаклин выйти за вас замуж, вы женились бы на ней, уже зная о ее тяжелой болезни?
Хильберт, не задумываясь ни на секунду, коротко ответил:
– Да.
Мартина с удовлетворенным видом вздохнула, а сыщик Вундерлих напряженно думал, лихорадочно отыскивая признаки преступления, и не находил их. Иногда он поглядывал на клиента, который, казалось, впал в состояние прострации. Его тонкие губы слабо шевелились, а невидящий взгляд был устремлен куда-то в направлении стоящего на столе монитора. Потом, словно очнувшись, он вдруг напористо заговорил:
– Господин Вундерлих, вы должны расследовать это дело. Это нельзя так оставить.
– Что, господин Хильберт? Кого и в чем вы хотите обвинить?
– Здесь что-то нечисто, что-то не так.
– Возможно. Но пока я не вижу фактов, за которые можно зацепиться.
Клиент упрямо продолжал:
– Я чувствую это кожей. Этот Дитмар Гундер преступник. Кстати, я получил письмо… – тут он осекся и надолго замолчал, борясь с какими-то никому не ведомыми своими внутренними чувствами.
Макс тихо спросил:
– От кого, господин Хильберт?
Он вытаращил глаза и выпалил:
– От Жаклин!
Еще не осознав до конца смысл сказанного, Макс спросил:
– С того света, господин Хильберт?
– Нет. Письмо пришло из Майнца, – вполне серьезно ответил клиент.
Макс уже смирился с манерой рассказа клиента. Он уже простил ему некоторые пространственно-временные неточности, допускаемые при изложении фактов, что он считал неестественным для человека его профессии, но объяснял это его волнением и недавно пережитым крупным жизненным потрясением. Но то, что клиент только что сообщил, не лезло ни в какие ворота. Его драматургические способности (возможно, невольные) оказались выше тех, которые Макс мог бы у него предположить, попроси его кто-нибудь высказаться на этот счет. Клиент по всем правилам драматургии, не акцентируя внимания слушателей на мелких деталях, подвел их к кульминации и сразил наповал. Скорее всего, это было сделано бессознательно, но тем не менее так получилось. Первый акт пьесы окончился. Предстоит второй, и в нем придется уточнять все те мелкие детали, которые клиент счел неважными, хотя именно они позволят выстроить картину возможного преступления.
Макс откинулся на спинку стула и взглянул на Мартину. Она сидела обессиленная, карандаш выпал из руки, кончики пальцев мелко подрагивали. Казалось, еще немного – и с ней случится обморок. Он сам почувствовал смертельную усталость. Ситуация требовала, как и положено, антракта между первым и вторым актом пьесы. Зрители нуждались в буфете. Макс сказал:
– Господин Хильберт, как вы смотрите на чашечку кофе вприкуску с сигаретой?
Клиент встрепенулся и пересохшими губами выдавил:
– Было бы замечательно.