Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

Рясков Олег Станиславович

Глава XIV,

обнаруживающая, что оружие тоже может нуждаться в защите

Возле дворца Меншикова всегда было неспокойно: придворные, военные, просители так и роились здесь целыми днями. Приходили и по делу, и без: новости узнать, знакомых повстречать, себя показать. Но в дни ассамблей на площади перед дворцом царила натуральная толчея. Вот и сегодня припозднившемуся малость Белозерову пришлось чуть не локтями прокладывать себе дорогу на парадную лестницу: сам он был господин не маленький и по чину, и по фигуре, а еще дочек надо было провести так, чтобы их не затоптали да платьев не повредили. И то была бы посильная задача, кабы волю себе дать – характером Белозеров был

крут и спуску никому не давал. Да только этого показать никак нельзя было, напротив, следовало угодливо улыбаться нужным людям, кои присутствовали здесь в изобилии, любезно здороваться да кланяться, и не приведи господь кого-нибудь упустить, не заметить. Вот и протискивался старик, охая да ахая, а красное от жары и натуги лицо его выражало попеременно то досаду, то сладкую учтивость:

– Господи, вот ведь крест. Таскаться на эти сборища в такую жару! Здравствуйте, душа моя. Ох, мои ноги!

Раскланявшись, наконец, со всеми знакомыми, Белозеров достиг парадной залы и занял место в череде придворных, что выстроились уже для церемонии. Дочки встали за его спиною. В отличие от отца, девушки нисколько не были смущены теснотой и жарой: они были счастливы вырваться из унылых своих комнат, надеть по случаю новые платья, предстать перед людьми во всем блеске своей красоты и молодости, ловить на себе восхищенные взгляды и втайне надеяться на желанную встречу.

Семейство подоспело как нельзя более кстати: награждение уже шло, и сейчас дело касалось наших героев. Князь Меншиков со всею важностью и достоинством, приставшими высокому чину, «зачитывал» (а многим присутствующим было известно, что грамоту Алексашка так и не освоил, кроме имени своего не умел ни писать, ни читать, едва мог расписаться в получении жалованья и нарисовать свою фамилию, посему он лишь поглядывал на бумагу, произнося слова по памяти) высочайший указ:

– За доблесть и честную службу именем Государыни нашей вручаю памятные шпаги, дабы служили вы и далее во славу Отечества.

По проходу между рядами придворных серьезные и смущенные, твердо, однако, чеканя шаг, прошествовали Самойлов и Вожжов. Приблизившись к Меншикову, они замерли навытяжку. Первым подошел Вожжов, бережно принял шпагу из рук князя, поцеловал ее почтительно и отступил, давая место товарищу. Иван также трепетно взял подарок и прикоснулся губами к холодной стали. Затем оба развернулись и удалились, демонстрируя отменную выправку.

Оказавшись снова среди придворных, Самойлов нос к носу столкнулся с давешними французами, но не сразу узнал Мари – так преобразило ее парадное дамское платье, волосы же были убраны назад и уложены локонами, отчего лицо девушки стало еще более точеным и высокомерным. Мари милостиво одарила улыбкой своих спасителей, Ла Шанье лишь слегка кивнул им. Оба с любопытством рассматривали присутствующих, и со стороны и подумать нельзя было, что они кого-то ищут. Но вот французы заметили в толпе Фалинелли, значительно переглянулись и направились к нему. Итальянец отвесил любезный поклон, однако весь словно подобрался: видимо, сия компания была для него не слишком желанной.

Первой заговорила Мари:

– Vous esperez toujours prendre place aupr`es du tro-ne russe tout seul? [3]

– Et vous, vous desirez toujours l’empecher? [4] – подхватил насмешливый тон уже вполне овладевший собой Фалинелли.

– Marie adore les aventures, – подал голос Ла Шанье, – elle est tout simplement incorrigible! Mais cette fois, vous l’avez devancee, il est vrai, la-haut on ne l’a pas estime a sa juste valeur. Ceci est l’injonction du general de l’ordre de reunir tous les moyens [5] .

3

Вы

по-прежнему надеетесь занять место у русского трона в одиночку?

4

А вы по-прежнему хотите этому помешать?

5

Мари обожает авантюры, она просто неисправима! Но на этот раз вы ее обставили. Правда, там (он показал пальцем наверх) это так и не оценили. Вот предписание генерала Ордена взыскать все средства.

Француженка протянула Фалинели какую-то бумагу, перевязанную красным шнуром. Тот принял ее и кивком дал понять, что разговор окончен.

Тем временем Меншиков «зачитывал» новый указ:

– Кроме того, государыня жалует кортик, украшенный рубиновыми каменьями, французскому дворянину Ла Шанье в знак дружбы между нашими государствами.

Пока означенный дворянин получал подарок со всеми церемониями, наш Иван не терял времени даром. Гордо сжимая в руке наградное оружие, он направился прямиком к своей цели, а именно к прелестной темноволосой девице, стоящей возле отца и сестры и не сводящей с него глаз.

Варюша исполнилась радости, едва только заметила во дворце Самойлова, когда же он был так выделен и поощрен Светлейшим, восторгу ее не было предела. Сонечка тоже сияла, переглядываясь с сестрицей. Белозеров не выдержал и злобным шепотом одернул обеих:

– Не пяльтесь вы так на солдатню эту! Прямо срам. Прости Боже.

Но тут же расплылся в льстивой улыбке обернувшемуся к ним Меншикову – упаси господь показать князю недовольство, неизвестно, как истолкует да что потом сделает.

Иван между тем оказался уже рядом и учтивым кивком головы приветствовал главу семейства:

– Не имею чести быть знаком с вами!..

– И вправду, Бог миловал, – попытался завершить разговор Белозеров.

Но наш Ваня был не робкого десятка и отступать не собирался.

– Иван Самойлов! – представился он, вытянувшись в струнку.

– Солдатик очередной, – буркнул старик, но сестры тут же подхватили приветствие, делая книксен:

– Варвара.

– Софья.

Этого было уж совсем не надобно! Белозеров решительно направился к выходу, уводя девиц чуть ли не за руку:

– Однако пора нам! Самое интересное кончилось! Пойдем-ка домой, доченьки!

– Я все равно разыщу вас! – крикнул им вслед вконец осмелевший Самойлов. – Приходите на ярмарку!

В награду ему был брошен красноречивый взгляд, как бы говорящий «я рада знакомству, но вот папенька.». Девицы почти скрылись, а Иван, все глядя им вслед, вернулся к напарнику, который с удовольствием пользовал вино и фрукты, обнаруженные на изящном подносе.

– Ну, ты видел? Ох, хороша!

– Кого? – не сразу понял Вожжов. Потом посмотрел в ту же сторону и успел разглядеть уходивших Белозеровых – они как раз остановились в конце залы, чтобы раскланяться с Фалинелли.

– Не про тебя птица сия! – драгун протянул приятелю бокал. – Папаша – сущий дьявол! Богат, сварлив и жаден. Нашему брату и думать нечего глаз класть на его выводок.

– А ты почем знаешь? – вскинулся Самойлов.

– Когда стояли на зимних квартирах в том году, насмотрелся. Он насилу, по приказу государыни своих дочерей вывозит на ассамблеи.

Иван обиженно хмыкнул, разом осушил бокал и потянулся за другим. Однако долго предаваться размышлениям и подстегивать вином воображение ему не позволили – рядом неожиданно возникла группа важных придворных птиц со злополучными французами во главе. Самойлов хотел притвориться, что не замечает их, да не тут-то было.