Записки грибника
Шрифт:
— напомните, что Силантий пива просил с рыбкой ему принести.
Пройти по улочке…
'тропа в лесу больше чем эта деревенская стрит. Вот плюс, нет тракторов и автомобилей, трава просто немного вытоптана. Зато по весне, когда здесь был, снег ещё не сошел, таяло все вокруг, не было непролазной грязи присущей веку будущему'
До соседнего дома всего ничего, десяток шагов, открыть скрипучую калитку и войти. Мальчишки, едва вошли, со всех ног бросились к колодцу. Одним из решающих доводов как раз и было его
— Глаша. Силантий пива просил и рыбки. Отнесешь? — Никак не привыкну, разговаривать тоном хозяина или человека более высокого положения, плохо получается. Так и хочется извиниться за свою тональную грубость.
Она же, просто кивнула на мои слова, спускаясь с крылечка в две ступеньки и направляясь к навесу летней кухни.
— Ну что оболтусы, наплескались? Пошли есть.
— Федор, а кто такой оболтусы? — Это Мишка спросил, вытирая мордашку подолом рубахи.
— Много будешь знать… Быстро помрешь.
А ничего так обед сегодня, рыбный. Ушица простенькая да щука жареная. Хорошо хоть хлеба навалом.
После перекуса отправил ребят в дом, а сам пошел искать Силантия. Пока ели, он, выпив пару кружек, куда-то свинтил. На околице меня окликнули сидящие за плетнем стрельцы, — Ты куда?
— Силантия ищу.
— А на кой он тебе?
— Может сказать, где кошель с деньгами храню?
— Он к артельщикам ушел, упредить. — Обиженным голосом ответил кто-то из молодых ребят.
Строители жили в старой заброшенной избе, неподалеку от стройки на окраине деревни. Пошел туда.
Деревня, громкое название, какие-то полуземлянки построенные в хаотичном порядке. Центральная улица извивается причудливой лентой, сворачивая то к одной избушке, то к другой кучке потемневших от времени бревен символизирующих жилище. Отхожих мест как таковых нет, ходят в сараи на солому. Зимой живут вместе со своей скотиной, спят на полатях, старики существовали на печках, топившихся к стати по черному. Дым выходит через маленькое волоковое оконце. Вонь стоит невыносимая.
В самый первый приезд, меня хватило всего на три минуты, потом заслезились глаза, запершило в глотке, выскочил во двор и с трудом отдышался.
Силантия нашел там, где и сказали, в домике у артельщиков, он выговаривал старшему. Когда я приехал и весть принес? Так эти герои захотели поучаствовать в разгоне неформалов. Послушал пять минут, и понял. Если ещё и я с тем же вопросом подойду, то мою шкурку повесят сушиться, выставив на всеобщее обозрение. Ну, их, пока пойду лучше осмотрю нашу вотчину. Площадь отхапанного у деревни куска имеет в длину сто пятьдесят саженей и в ширину двести, двести двадцать.
Основные постройки уже возведены, осталось крыши доделать. Заодно нашли место для колодца, мужики говорят, — что там есть вода. Это хорошо, потому, что у меня тут же нарисовалась водонапорная башня, кубов на десять. Насос от ветряка запустим, утеплим овечьей шерстью, а зимой воду подогревать буду, чтоб не замерзала. С грустью посмотрел на кустарник, подступающий вплотную. Надо все-таки строить пилораму, доски для забора пилить, а то у меня скоро агрофобия разовьется. Можете смеяться надо мной, но пару вышек для часовых обязательно поставлю. Думаю возражать, никто не будет, пока шел сюда, пару чиграшей на крыше видел, в зеленых кафтанах и сапогах. Лежат голубки, округу осматривают…
— Федор! А ты что здесь забыл? — Силантий подкрался и спросил тихонечко.
'Блин, убью тебя лодочник……'
Я, подпрыгнув от неожиданности, отскочил и развернулся, выхватывая из-за пояса пистолет.
— Силантий. Чума на твою голову, чтоб ты облысел зараза, и зубы у тебя по выпадали, чтоб у тебя уд на лбу вырос, как поссать так нагибаться…
А он только расхохотался в ответ, обнял за плечо, — Звиняй. Ты чего пришел?
— Да тебя вахлака искал.
— На кой?
— А я уже и не помню, из башки все повыскакивало. Ты с ними чего ругался? — Кивнул в сторону артельной общаги.
— А… Пустое. Решили помочь, за долю. Так я их послал, куда подальше. Поранят кого, али того хлеще пришибут, меня Никодим с гавном сожрет и ты ему поможешь. Вам обоим ужо неймется, сюды переехать. Так?
Я сначала дернулся руку с плеча скинуть, да куда там, — Ну… Да.
— Вот про то и молвил, этим сучкорезам, что без них обойдемся.
— А меня почто испужал?
— Эх, Федька, Федька, да ты себя со стороны не видишь. Стоишь посередь, руками машешь, да сам с собой речь ведешь. А иногда у тебя взгляд пустой бывает, сидишь да на стенку смотришь, а губенки шаволются. Чаво удумал?
— С чего ты решил?
— Ох, не слушаешь ты меня. Да с того, что опосля таких посиделок, всякие диковинки творить начинаешь. Ну, сказывай.
— Вышки дозорные надо поставить. Вон там и здесь. — Показал на предполагаемые места.
— Про дальнюю согласен, как раз будет, а здесь без надобности.
— Как думаешь, тати придут? — Спорить и доказывать сейчас свою правоту, не хотелось, все равно, по-моему, будет. Поставлю так, чтоб вся территория фабрично заводской мастерской, просматривалась. Вот и решил сменить тему разговора.
— А бог его знает… — замолчал, подумал о чем-то, и продолжил. — Ты вот на меня в доме обиделся.-
И выставил изуродованную руку, с железной чашкой вместо кисти и торчавшим из неё кинжалом, останавливая, готовые сорваться с губ возражения.