Записки грибника
Шрифт:
'Тринздец, дохрюкался придурок, заполучи ответ на свои 'мудрые' высказывания, это у тебя, чтоб усыновить, кого либо, надо прождать туеву хучу времени, здесь все решается проще, не удивлюсь, если выясниться что эти двое обобрали всех дальних родственников. А те только рады будут, учитывая, что семьи здесь все сплошь многодетные и пятеро детей считается нормой'
Послышались легкие шаги и, с женской половины вышла Марфа, я поначалу её даже и не узнал. Принарядившаяся в лучшие одежки, опрятно одетая, она как бы лучилась вся, на миг даже позавидовал этой банде разбойников (точно
' Если правильно понимаю, весь этот детсад, ответ на прошлый разговор. И что мне с ним делать?
Я могу их взять на обучение, чему учить не проблема, затык во мне, не владею я нынешним письмом с его всякими оборотами и буквами, мой счет отличается, другая метрическая система. Дети в подобном возрасте как губки, впитывают все, и боюсь, мое влияние будет не самое лучшее. Могу слепить из них вторых 'себя', это будут самые просвещенные люди, но с другой, они станут самыми несчастными. Они любопытны. Каждый день для них это познание мира, в котором они живут с его верой и верованиями, легендами и сказками. Достаточно одного неосторожного слова и появиться масса вопросов, на которые надо будет давать ответ. А я не хочу делать из них русских Коперников и всяких Брунов. Уже и не помню, кого спалили, а кто отрекся, только за то, что солнце является центром мироздания, в мои планы не входит борьба с мракобесием церковников. Так что придется очень и очень тяжело. Придется следить за своей речью, тщательно подбирая слова.
Вон смотрят, как кролики на удава, с каким-то затаенным страхом или любопытством?
Судя по скорости с какой их собрали, похоже, что они местные, тогда вопрос, а почему раньше не видел?
Слушай, Федя, с какого ты перепугу, трясешься, может они погостить приехали?'
Она прошла и встала позади детей, — Это, — она положила руку на голову первого ребетенка, — Клим, Ерофейки Позднякова сын, его ещё на слободе Шиширей кличут…
'Не помню такого. Хоть убей не помню
Клим, ну что ж, пусть так, взгляд прямой, спокойный, кажется, что на меня смотрит человечек и оценивает по каким-то своим меркам. Ох, и намучаюсь я с ним. Серьезный, даже не улыбнулся. Масть его только подкачала, светленькая типа рыжий блондин. Оказалось, что хитроглазого зовут Дмитрий Слобиков, эдакий красавчик, чует мое сердце, далеко парнишка пойдет, есть в нем 'кобелиные' задатки. Его курчавые волосы не одну девку с ума сведут.
Двое оставшихся носят фамилию Рябовых, одного зовут Александр, второго Михаил. Оба невзрачные, серые какие то, отвернешься и забудешь, как выглядят.
Пятый, верней пятая, это Маша Стрельцова. Она полная сирота, мать умерла прошлым годом, отец на полгода раньше преставился, от ран так и не оправился, тетка только рада была сбагрить лишний рот, у неё своих восемь душ, свекор старик на ладан дышит, а муж, объелся груш, ещё тот лентяй.
Господи, какие они худющие, одни глаза только и есть. Их как минимум полгода откармливать надо, а не то они на первом же уроке с лавок попадают'
Занятый разглядыванием и собственными мыслями пропустил момент, когда вернулся Никодим, вздрогнул, когда на плечо легла рука и, услышал его довольный голос, — Вот, Федор, они таперича с нами жить будут.
Если раньше была хоть какая надежда, то после этих слов она пискнула и испустила дух.
— Садись. Марфа, стол накрывай, снедать пора.
Хозяйка поманила ребятню за собой, уводя её на кухню. Мы сели, в молчании посмотрели друг на друга и отвернулись. Я стал с независимым видом разглядывать мох, торчащий из щелей между бревен.
Когда все было готово, поставлено и налито мы приступили к трапезе, за обедом не проронили ни слова.
Зато потом… А потом был суп с котом. Все мои попытки наехать на сошедших с ума хозяев были разбиты всего одним словом, Марфа поклонилась мне поясным поклоном, — 'Благодарствую' это было все, что она сказала. И увидев её глаза, я заткнулся и смолчал. Все мои доводы и резоны, бродившие в голове, испарились как утренний туман. Она была счастлива и, мне этого оказалось достаточно.
Вздохнув, начал другой разговор. Верней попытался переключится на тему земли, но не смог, впалые щеки так и стояли перед глазами, — Никодим, откуда этот цыганский табор? Ты посмотри, какие они худющие, их откармливать сначала надо.
Марфа встала у него за спиной, сложив руки на животе. Медник прикусил ус, провел рукой по лицу, собрав бороду в пригоршню, пропустив сквозь пальцы, — Правда твоя, Федор, нет у нас никого кому мы можем оставить добро свое. А они, — Он мотнул головой в сторону занавески, — последыши да сироты, им при дележе, от старших, только хвост свинячий достанется.
— А здесь? Ты, как поступишь?
— Давай опосля… Когда с утрева в церковь шел, все твои слова в голове крутились, опосля службы с батюшкой поговорил, он благословил на благое свершение. Про Машку Стрельцову, давеча бабы у колодца языками трепались, так я мимо шел и слышал. С робятами… Этих други мои привели, когда я им поведал что хочу учеников себе взять. — Он на миг задумался, потом усмехнулся, — окромя одного, оный сам ко мне подошел и честь по чести испросился.
— Дай угадаю. Думаю, это был Клим.
— Не — а. Митька Слобиков.
'Вот как'
— А тебе Клим приглянулся?
— Да, есть в нем что-то. — Перевел взгляд на хозяйку, — Марфа Никитична, а можно пивка, самую малость, не то голова трещит.
В ответ получил укоризненный взгляд 'типа', - 'алкаши проклятущие' но пошла.
Дождавшись пенного напитка, пригубил самую малость и продолжил разговор. — Сколько им годков?
— Погодки, ежели есть разница, то самая малость.
— Ну а все-таки?
— Робятам двенадцать годков, а Машке восемь, — Стряхнул пену с усов, — Почто испрашиваешь?
— Да вот думаю, а чему их учить будем?
Он с каким-то удивлением посмотрел на меня и, мне вспомнилась поговорка про ученичество, — 'мясо ваше — кости наши' — говорили родители, отдавая свое чадо на обучение. Бедолаги становились по существу батраками, исполняя разную работу по дому и хозяйству, да и уже, будучи здесь, навидался разных обучителей.