Записки из Города Призраков
Шрифт:
Я поворачиваюсь к часам над плитой: почти восемь. Поздно. Папа, наверное, не находит себе места: раньше я отключила телефон, чтобы защититься он бомбардировки эсэмэсками, устроенной Райной. Он, скорее всего, предполагает, что я уже мертва.
Я достаю сумку из-под стола и проверяю мобильник. Как и ожидалось, почтовый ящик забит эсэмесками от Райны и папы. Но в основном от папы. Я их не читаю.
– Ты в порядке, Рыжик? – спрашивает Остин, начиная есть макароны с тарелки Теда. Рыжик. Это слово сейчас для меня ничего не значит. Может означать что
– Папа, – объясняю я. – За последние четыре часа прислал мне полсотни эсэмесок.
– Ты не сказала ему, что будешь обедать у нас?
Я устало качаю головой. Чувствую, как закрываются глаза, ужасно хочется спать.
– Ты такая мятежница, Оливия. – Он кладет руку на мое голое колено, сильно сжимает. – Просто дьяволица.
От вина я совсем расслабилась. На мгновение я вновь обычная шестнадцатилетняя девушка, флиртующая с парнем, которой хочется прикасаться к нему, хочется, чтобы он прикасался к ней, хочется бегать в прибое, разбрасывая одежду по мокрому песку. Я кладу руку на его бедро, двигаюсь вверх, прежде чем убрать.
– Так я могу рассчитывать, что меня отвезут обратно в ад?
Глава 18
– Оливия Джейн! – Попалась. Злобный голос папы вырывается из кухни.
Я, чуть покачиваясь, выхожу на линию огня. Он пьет виски со льдом, сидя за кухонным столом.
– Папа… извини, что не послала тебе эсэм-эску… я была с…
– Я не хочу об этом слышать, Оливия. – Он качает головой, постукивает по столу стаканом. Мешки под его глазами такие же темные, как у Теда Оукли. Может, Город призраков высасывает их досуха. – Примерку платья подружки невесты назначили на сегодня еще месяц тому назад, Лив. Ты знаешь, как огорчилась Хитер. Я послал тебе двадцать эсэмесок, и никакого ответа.
Дерьмо.
– У меня сдох телефон. Я совершенно забыла. – Я подволакиваю ноги по полу. Не могу сказать ему, что нашла себе занятие получше, чем примерять платье от Энн Тейлор, предназначенное для старых дев среднего возраста, вдруг решивших подцепить себе мужа. – Я это сделала не специально.
– Ты так говоришь, Лив, но я думаю, что это только слова. – Он проводит рукой по редеющим волосам. – Ты никогда не умела скрывать свои мысли. И меня убивает твое полное безразличие к нашей свадьбе. Действительно убивает.
– Ты и вправду ожидаешь моего участия? – Я смотрю на него, смотрю на лицо моего папы и думаю, почему теперь оно выглядит для меня совсем другим. Почему оно выглядит чужим… таким же чужим, как этот его дом, кухня, невеста, вся жизнь после мамы.
– Я ожидаю, что ты примешь во внимание чувства других. Иногда ты не обдумываешь свои решения, а в результате своими действиями причиняешь боль.
Я практически выпрыгиваю из стула от этих его слов, но написанное на его лице «этим ты ничего не добьешься, юная леди» удерживает меня на месте.
– Я уже сказала, что пропустила примерку
– Я не тот, кому надо слушать. – Отец потирает глаза, он внезапно выглядит уставшим. – Знаешь, Оливия, я думаю, тебе пора еще раз с кем-нибудь поговорить.
– С еще одним мозгоправом? – Я вжимаюсь в спинку стула, меня прошибает жаром. Слова моего первого психиатра навсегда останутся в памяти: «Психиатрия не в силах уберечь человека от шизофрении, Оливия. К сожалению, нам приходится сначала ждать, а потом лечить». И он еще улыбнулся. Чуть ли не рифма получилась.
Я пристально смотрю на папу.
– Ты серьезно?
– Да, Лив. Я знаю, в первый раз все закончилось ужасно, но это было давно, да и с выбором мы сильно ошиблись. На этот раз мы найдем кого-нибудь получше… того, кто действительно поможет. На этот раз поищем как следует. – Он тянется через стол к моей трясущейся руке, но я ее отдергиваю. – Ты через многое прошла слишком юной, чтобы понимать, и под юностью я не подразумеваю глупость, так что не пытайся вцепиться мне в горло. Просто чертовски юной.
Дыхание у меня становится быстрым и резким.
– Значит, теперь ты думаешь, что я чокнутая. Ты думаешь, я такая же, как она. – Я подтягиваю колени к груди и смотрю в пол; он блестит под потолочными лампами, словно только что вымытый. Здесь все слишком чистое. Стерильное.
– Лив, а сейчас ты просто инфантильная. Ты знаешь, я так не думаю. – Папа вздыхает, трет подбородок. Он уже в щетине. Маме она нравилась. Мама говорила, что эта щетина – лучшая щетка для спины, если там что-то зачешется. – В твоей жизни сейчас много изменений…
– Да? Таких, как Хитер? – Я корчу гримасу.
– Не говори так со мной, Оливия Джейн. Не смей так говорить со мной, – предупреждает он. – Я знаю, для тебя это трудно, но я ее люблю, и тебе придется дать ей шанс. Ты даже не пытаешься получше узнать ее. Просто невзлюбила с первого дня. Ты должна перестать портить ей жизнь.
– С какой стати? – выплевываю я, глядя на каплю, образовавшуюся на краю стакана. – Я вообще не понимаю, что ты в ней нашел, папа? У нее же в голове пустота. – Ладонью я постукиваю себе по виску, словно это деревянное полено. – Она идиотка. Она…
– Думай, что говоришь, Оливия, – резко обрывает меня папа. – Хитер – невероятная женщина и очень сильная. Она понимает больше, чем ты знаешь… – он имитирует мое постукивание, – …обо всем этом.
– Обо всем этом, папа? – вскидываюсь я. – Она тоже чокнутая, но очень хорошо умеет это скрывать?
– Ее первый муж покончил с собой, – буднично отвечает папа, и его голос заставляет меня замолкнуть. – Когда Уинн еще не исполнилось года, Лив. Приставил пистолет к голове, в их спальне. Она вошла – и увидела его в таком виде.