Записки из тёмного района
Шрифт:
– Кажись, нащупал! Здесь копать надо! – услышал Вася знакомый голос.
Спустя несколько секунд снежный наст отступил и в глаза ударил яркий свет. Голова была откопана, а тело по-прежнему сковывал тяжёлый слой снега.
Щуря глаза от внезапной яркости и бьющих в лицо снежинок, Вася попытался разглядеть происходящее вокруг. Сзади него стояли силуэты, но так как он лежал на спине и смотрел вверх, они нависали над ним в перевёрнутом виде.
– Ну чего, Горелый, жив? – донесся до него знакомый голос Тамбовца.
– Жив, блин, – жалобно прокряхтел перепуганный Василий.
– Отлично! Голову откопали, дышать можешь, дальше сам давай! – заключил свою мысль Андрей.
– Э, нет! Я сам не смогу! Откопайте, бляха-муха! – чуть не плача заверещал Василий.
– Откопайте его! Да мы вообще убежать хотели, а вернулись за тобой! Понимаешь, как тебе повезло? – продолжил мысль Лёня.
– Во-во! – подхватил Андрей, – а ты тут ещё условия ставишь: «откопайте!».
– Откопайте, прошу! – жалобно проскулил Вася, – вы же сами меня закопали.
– Ну вот мы тебя закопали и вот откопали. Ты же с нами разговариваешь, верно? – Тамбовец плавно подходил к развязке.
– Всего откопайте! Я же сам не смогу! – всхлипнул Вася.
– Ну это уже не бесплатно! – включился в разговор Витя Трус, – за работу надо платить.
– За какую ещё работу? – не понял Горелый.
– За нашу работу! – продолжил Лёня Тихий, – мы тебя откапывать будем, это тяжело.
– Каждому по полтосу и ты откопан, идёт? – подытожил Андрей Тамбовец.
– Идёт, идёт, только вытащите меня отсюда! – завопил перепуганный и сдавленный Вася Горелый.
Снег лихо разлетался в стороны и заточённое тело «снежного узника» стало постепенно освобождаться. Из-под белой кучи появился синий пуховик. Несколько пар рук в чёрных перчатках схватили напряжённое от стресса тело и потащили на себя. Через несколько мгновений освобождённый Василий лежал на снегу возле красного гаража.
– Ну чего, давай полтос! – потребовал Тамбовец.
Горелый встал и, вытряхивая снег из карманов куртки, тихо ответил:
– У меня с собой нет.
– Ну это хамство! – покачал головой Тихий.
– Ложись обратно тогда! – Трус ткнул пальцем в развороченный сугроб между гаражей.
– Не, я сейчас вынесу каждому. Надо до меня дойти.
– А дома откуда возьмёшь? – недоверчиво прищурился Лёня.
– Я знаю, где у отца лежат. Пошли.
– Ну, погнали за оплатой! – подмигнул друзьям воодушевленный Андрей.
Подростки вышли из переулка на улицу и вчетвером направились в сторону частного сектора, в котором жил Горелый. По пути они бодро обсуждали предстоящие траты своих «зарплат».
– «Эмемдемс» и «Колу» возьму! – предвкушая покупку, фантазировал Трус.
– А я «Лейс» и «Спрайт», – поделился мыслями Тихий.
– А я по «Сникерсу» заеду, – подходя к калитке Горелого, выдал Тамбовец, – мы тебя ждём, Васян, и не дай бог не вынесешь, лучше на улицу потом не выходи…
И один в поле воин
Каникулы. Девяностые. Молодое поколение резво носится по пыльному футбольному полю в парке. В блеске солнечных лучей этот небольшой уголок благоухающей Природы выглядит особенно прекрасно.
Под лёгким дуновением тёплого ветра колышутся листья, а пространство над головами покрывает бескрайняя синь, что разбавлена редкими облаками.
Жарко. Солнце припекает белобрысые макушки. Пот льёт ручьём и, капая вниз, исчезает в поднятой пыли. По периметру слышны крики, шлепки и удары. Возраст «футболистов» от девяти до двенадцати лет. С каким-то небывалым остервенением они борются за мяч и беспечно кричат, подгоняя друг друга. Лето, свобода, кайф!
Метрах в пятнадцати от футбольного поля виднеется самодельный деревянный стол, укрытый тенью могучих сосен. Вокруг него стоят ребята постарше. На столе мелькают стандартные атрибуты поселкового досуга: бутылка чего-то алкогольного, стаканчики и запивка. Здесь это норма.
Но молодёжь на поле пока ещё не такая, и для хорошего настроения им достаточно просто носиться. Неважно где, неважно для чего – подростковая энергия льётся через край. Они могут бегать часами, словно кролики в рекламе батареек «Энерджайзер», щедро тратя свою энергию на самую популярную в мире игру – футбол.
Но позитивная летняя идиллия внезапно рассеивается. Словно чёрные тучи в синь ясного неба, в благоухающий парк врываются три машины. Демонстративно ревя моторами и совершая какие-то кривые манёвры на траве, классические модели советского автопрома стремительно приближаются к месту футбольного сражения.
Смяв траву, колёса машин достигают поля и поднимают ещё больше пыли, чем малолетние игроки. Резкие удары захлопывающихся дверей приковывают к себе внимание молодёжи. За ними следует грубая гортанная речь.
– Эй, малой, ухады с поля, взрослый играт хочэт! – напористо кричит огромный горец, который внезапно появляется из поднятого облака пыли.
Следом появляются его соплеменники, громко смеясь и заполоняя собой пространство.
– Давай-давай, ходы гуляй, да! Тэпэрь мы играт, мяч пинат будэм! – на крайне неудовлетворительном русском языке молвит кто-то из надвигающейся толпы.
На глаз их человек десять-двенадцать. Их возраст значительно превышает возраст застывшей в растерянности молодёжи. Они бесцеремонно врываются в чужую жизнь и мигом устанавливают свои порядки.
Под натиском неожиданной и превосходящей силы малолетние «футболисты» в составе семи-восьми человек вынуждены покинуть игровое пространство. Отойдя в сторонку, ребята садятся на траву и из активных участников футбольной баталии невольно превращаются в молчаливых зрителей.
Идиллия прекрасного летнего дня омрачена и заляпана. Сердце скребёт чувство вселенской несправедливости. Но силы не равны, и покрасневшим от бега подросткам ничего не остаётся, кроме как молча сидеть за пределами поля.