Записки кельды 2

Саламандра и Дракон

— Ага! А Лида кто?

— Я — Лида, — откликнулась остановившаяся чуть впереди и тяжело дышащая Лидия. — Что случилось?

— Вас жду, девки! Пошли со мной, однако! Чай готов, есть будем!

Лидия Григорьевна чопорно поджала губы, услышав «девки», но обещание еды и чая перевесили минусы панибратства.

Парень уже шагал вперёд с Олесиным рюкзаком в руках, так что у них и выбора особого не осталось.

— А вас как зовут? — младшая разглядывала проводника с любопытством.

— Кадарчан. Ты чего хромаешь?

— Да… ногу натёрла. Сейчас в рюкзаке пластырь

поищу. Он где-то должен быть. Только я не помню где.

— Э! И зачем тебе пластырь, смешная? Когда фельдшер есть в отряде?

— Да… неудобно как-то. Подумаешь-ка, ногу натёрла.

— Неудобно штаны через голову надевать, поняла? — Кадарчан кинул Олесин рюкзак на расстеленный ярко-зелёный коврик. — Смотрите, девки! Вон чай, вон кружки, сахар, мясо, хлеб там — ешьте. Скоро приду, — и побежал в сторону рассёдлываемых лошадей.

Лида привалила свой рюкзак к боку Олесиного и устало опустилась на коврик. Подумала и легла, раскинув руки и прикрыв глаза.

— Интересно, надолго привал? Спросить надо было.

— А прикольный он, да? — Олеська успевала снимать кроссовки и поглядывать по сторонам. Столько всего происходит!

— Да, интересный типаж, — согласилась Лида, — на тунгуса похож.

— Потому что тунгус и есть! — вынырнувшая из-за ёлок девушка присела рядом с Олесей на коврик и взяла её за руку.

— Ой, как вы это — из леса? — вытаращилась на неё Олеся.

Девушка усмехнулась.

— За ёлкой стояла, вас ждала… — усталость начала заменяться бодростью. — Да не смотри так, шучу. Там дальше поляна загибается, — она показала рукой, — как подкова. Через лес быстрее. Да-а, мать, убила ты ноги… Ну какой тебе пластырь, а? Аж до мяса… Кроссовки что ль неудобные? — кожа на ногах перестала ныть, вздувшиеся пузыри мозолей опали, непонятно куда исчезла скопившаяся в них вода, да и самые страшные кровавые дырки активно начали затягиваться розовой кожей.

Девушка переместилась к Лидии, подержала за руку и её, встала, уперев руки в бока и глядя на пациенток сверху вниз.

— Девочки, это — поход! Не терпим! Если вдруг что — сразу подходите ко мне! Если не знаете, где я, громко кричите: нужна помощь целителя! Кто-то всегда проводит. И кстати: вот теперь можно пластырь прилепить, чтобы новую обувь разносить нормально. Ага?

— Ага, — автоматически ответила Олеся, — А тебя как зовут?

— Настя. Всё, я понеслась, мне ещё лошадей проверить надо!

Инспекторши смотрели целительнице вслед.

— Людей и лошадей лечит один и тот же доктор? — с сомнением спросила Олеся.

— По всей видимости, один и тот же принцип… Давай чай пить, а то вдруг скоро выходим.

Не успели они рассесться, как примчался Кадарчан.

— Ну что, девки, Наська приходила?

Обе синхронно кивнули.

— Наська — хорошая докторша, молодец!

Лида вдруг вспомнила:

— Так это вы — тот Кадарчан, который может человека на расстоянии найти?

— Я, девки, — лицо тунгуса словно немного осунулось. — Только не смог я вашу женщину увидеть. Так — почувствовал, что жива, а вот в какой стороне — нет, не смог. Как в тумане всё.

Они

помолчали.

— Ну, хоть жива, — сказала Лида.

Кадарчан зачерпнул себе чая из котелка и сел напротив:

— Я вам так скажу, девки: Танька ваша — шибко дурная баба! Ни ума, ни сердца. Как она с таким гнилым нутром до сих пор жива осталась? Большая милость богов, однако… Вы, раз так за неё переживаете — попросите хоть Вэр, хоть Оссэ, а может и всех сразу: пусть помогут ей выжить, добра пусть добавят в её душу. Иначе не сдюжить ей. Так я думаю.

Теперь их поставили впереди лошадей, и до следующего привала Настя ещё пару раз, пробегая мимо, проверяла их состояние — так что у Лиды с Олесей появились силы и глазеть по сторонам, и даже немного разговаривать.

В очередной раз заслышав впереди командный голос нового знакомца, сдобренный характерными «однако», Олеся спросила:

— Ты как думаешь, этому Кадарчану сколько лет?

Лидия пожевала губами:

— Лет восемьдесят, я думаю, не меньше. Скорее, больше.

— Да ну?

— Да. Оглянись вокруг внимательнее. Возрастных перешедших сразу видно: манера держаться, говорить… Ты хоть на нас посмотри! А самое главное — глаза. Глаза выдают.

Олеся подумала — и согласилась. Да, глаза действительно выдают.

Второй привал был продолжительнее, из вьюков распаковали большие котлы, варили полноценный обед — суп, кашу с мясом и компот, прямо как в приключениях Шурика. Не смотря на двойную помощь Насти, к концу этого перехода Олеся снова сдулась, а искать во временном лагере лекаря казалось бесполезным, да и неуместным занятием: все вокруг были сильно заняты, и младшая инспекторша сидела на краю полянки, наблюдая за обще суетой и остро переживая собственную ненужность.

— Чего киснешь, однако? — при ближайшем рассмотрении тунгус оказался вовсе не таким мелким, как это показалось на первый взгляд. Просто на фоне остальных долговязых парней метр шестьдесят пять казался крошечным. И глаза — точно не мальчишечьи.

— Сколько вам лет? — неожиданно для самой себя спросила Олеся.

— Ну… девяносто восемь было. Да ещё четыре тут.

— Ого!

— А ты думала?

— Хм… Лида сказала — не меньше восьмидесяти. А я думала, ещё меньше.

— Хорошо выгляжу, однако! — довольно засмеялся Кадарчан.

Олеся горько вздохнула:

— Я вот не пойму… Ну правда — зачем мы здесь? Каждый чем-то полезным занят. Даже Лида ушла куда-то. Одна я…

— Э, девка! Не дури! Барон послал — значит, так надо. А то, что устала с первого раза — это обычное дело. Я вот в первый день когда зашёл — вообще только лежать мог сутки. Да потом брели — смех один, как две веточки качались. Всё пройдёт. И сила появится, и выносливость.

— А с кем вы шли? — с любопытством спросила Олеся.

— С Илюхой, другом моим. Он-то по сравнению со мной орёл был, с ходунками мог ходить! — Кадарчан снова засмеялся. — А ты, хочешь пользу принести — иди вон, хлеба к обеду порежь. А то так и будешь скромно в сторонке сидеть.