Записки молодого человека. Повесть и сборник коротких рассказов
Шрифт:
Друг искал съемную квартиру, но что-то затянул с поисками и, пока суть, да дело – соблазнил его жену. Он обо всем догадался, «друга» выгнал. А жена стала каяться, мол, нечаянно влюбилась… Но через несколько дней взяла за руку ребенка и ушла жить к другу.
Месяца через три, однако, она вернулась. Он безропотно и без упреков принял ее и изо всех сил старался вернуть их прежнюю семейную жизнь, потому что до этого они жили с ней «душа в душу, ну, душа в душу!» Он очень любил ее и раньше, до того, как это все случилось, думал, что и она его тоже любит.
Но, пожив с ним пару месяцев, она снова ушла, взяв с собой и ребенка. Ушла, однако, не к любовнику – они расстались, как оказалось, раз и навсегда – а ушла в никуда, просто ушла от него. Не захотела с ним больше жить после новой
Он тосковал по ней, потом даже женился на другой женщине, но это, по его словам, было уже не то…
Женщины
На какой-то светской вечеринке известная своей манерностью и красотой дама, подходя к группе других дам, сказала, показывая взятое с чайного столика оригинальное пирожное:
– Смотрите, девочки, что я нашла. Я считаю, что все в жизни нужно попробовать…
– В сорок пять она собралась все попробовать – я уже в восемнадцать все попробовала, – заметила ей другая дама, известная своей натуральной простотой и бойкостью.
– …Я думаю, ты еще раньше все попробовала, – последовал после секундной паузы ответ.
Дети
На утреннике в детском садике воспитательница вышла на сцену в платье, покрытом желтыми листьями, и с корзиночкой, тоже наполненной желтыми листьями.
– Кто я, дети? – спросила она.
– Еле-на Михай-ловна – дружно и с готовностью ответили дети.
– Не-ет, дети, я – осень, – не моргнув глазом, поправила их воспитательница.
Читатель
Он читал Льва Толстого с перерывами: прочтет несколько страниц и откладывает книгу – настолько плотно написано, что он чувствовал себя переполненным, нужно было перевести дух и придти в себя.
В поиске
После школы они с подругой уехали из своей деревни в районный центр учиться в техникуме. Когда она заканчивала техникум, двоюродная тетка прислала ей письмо, в котором звала после диплома приехать на работу в свой городок, где у нее на примете был для нее неплохой жених – сын директора предприятия средней величины, ее ровесник и тоже приближающийся к принятому тогда возрасту женитьбы. Она поехала в тот городок по распределению и прихватила с собой землячку-подругу. После не то чтобы бедной, но скудноватой деревенской жизни у своих родителей она искала себе в городе долю получше. Ну и подруга ее не хотела от нее сильно отставать.
Жених был и правда не плохой, и родители его, действительно, с достатком, но любовь как-то не сложилась и до женитьбы дело не дошло. Тогда она пристроила к нему свою подругу, а сама взялась за его приятеля, у которого отец, как оказалось, был директором треста городских столовых. Тогда это была очень хлебная должность, и в своих фантазиях она рисовала себе достаток его семьи гораздо более яркими красками. Дружба их складывалась успешно на этот раз, и когда через полгода после их знакомства она пришла к нему в дом знакомиться с родителями, то была обескуражена, оглядывая довольно обыкновенное внутреннее убранство: «Ну, и где же все это?..» – читалось на ее лице. «Отец у меня очень скромный человек» – пояснил сын, видя ее недоумение.
Но делать нечего – все уже шло к женитьбе, а богатства, наверное, в закромах – из осторожности, решила себе она, и вышла замуж. Но богатства – какие бы они ни были – из закромов доставать не спешили, и ей пришлось вертеться, делать карьеру и обеспечивать себя и свою семью самой. Ну, еще и направляла твердой рукой мужа, чтобы и он не забывал нормально зарабатывать.
Подруга же ее тем временем вышла замуж за уступленного ей жениха. И дети родились, и вроде бы все было нормально, потому что претензии по материальной части у нее были скромнее. А беда пришла откуда не ждали. В деревне в семьях принято было все время и за все бранить и поносить мужей, «чтоб сильней любили» и слушались. Этот шаблон семейных отношений прочно утвердился в сознании обеих подруг, сколько их не пытались разубеждать их знакомые и родня – «городские». Муж второй из них очень плохо переносил ругань в свой адрес и закатывал скандалы. Сначала
Как-то раз она за общим семейным ужином рассказывала про своего попугая:
– Такой драчун! Когда хорошо с ним говоришь – и он такой хороший. А чуть прикрикнешь – и пошло с него…
– Мне с тебя смешно, – заметил свекор, – ведь это можно было бы применить и к человеку.
Но жена сына была непреклонна. И муж, не перенеся постоянных скандалов, стал пить от обиды. Дальше – хуже. Дело в конце концов дошло до развода с разделом имущества.
Подруга ее тоже бранила по-деревенскому обычаю своего мужа, но тот оказался более устойчивым к ругани – хотя и переживал. Но терпел всю жизнь и не запил.
Глаза
У него были уже две взрослые замужние дочери, когда его увела из семьи симпатичная женщина, моложе него на пятнадцать лет – ему было пятьдесят, а ей – тридцать пять. Он не очень то и сопротивлялся, потому что она ему нравилась и ему было лестно, что у него теперь такая красивая и молодая жена.
Новая жена была единственной дочерью у своих родителей, которые были людьми среднего достатка и обеспечили дочку в свое еще время отдельным жильем, чтобы облегчить ей выход замуж и устройство личной жизни. Все семейные деньги держала мать, которая, хотя и рада была, что дочь наконец вышла за муж, но относилась к нему настороженно и в денежных вопросах не очень ему доверяла. С отцом у него сложились напротив – доверительные отношения на почве того, что он тоже побаивался свою жену и потому недолюбливал ее. Чтоб досадить ей он все время подначивал зятя: «Ты знаешь, сколько у нее денег? Она недавно все окна поменяла на новые – пластиковые. Полмиллиона отдала, не меньше, не моргнув глазом. Проси у нее на машину, скажи – для дочери. Для дочери она должна дать.» Он так и сделал и скоро пригнал из салона новенький внедорожник. Он уже представлял себе, как будет на глазах у друзей и знакомых выходить из внедорожника с молодой красивой женой, но теща вдруг сказала, чтобы он поставил новую машину возле ее дома. На вопрос зачем, она ответила: «Там ей будет лучше». И пришлось ему снова гонять на своей видавшей виды иномарке. Он жаловался друзьям и знакомым: «Что же она не хочет для своей то дочери?» Друзья и знакомые пытались объяснить ему, что для дочери-то она хочет, но не хочет, чтобы для него. Он этого не понимал и продолжал жаловаться.
Потом жена предложила купить в ипотеку загородный дом – родители давали деньги на первоначальный взнос с условием, что дом будет зарегистрирован на ее имя. В целях экономии дом купили недостроенный – только стены и крыша. Он ей сказал: «Раз дом и ипотека на тебя – ты и устраивайся на вторую работу, а я вместо работы буду дом достраивать.» На том и порешили. Он с головой ушел в строительство, она – в работу. На тяжелые работы он пытался привлекать зятьев – мужей двух своих дочерей из первой семьи. Старший зять как мог увиливал, но младший был совестливее и приезжал по выходным помогать. Но потом и он стал появляться на участке с перерывами, поскольку и у него были свои дела.
Как-то раз, не дождавшись зятя, он попытался в одиночку поднять на толстостенный сруб бани край очередного увесистого бревна и у него от перенапряжения потемнело в глазах. Он почти ослеп на какое-то время. Соседи отвезли его в город. В глазной больнице сказали – дело серьезное, отслоение сетчатки, надо лечиться. После каких-то процедур зрение вернулось, хотя и не полностью, но о поднятии тяжестей ему сказали забыть навсегда, а не то снова ослепнешь. Он залег в глазную больницу на месяц, чтобы закрепить лечение. Жена приходила его навещать – все такая же красивая, заботливая, приносила домашнюю еду и фрукты. Но он сильно забеспокоился – что с ним будет дальше? Будет ли он нужен таким калекой? По нескольку ночей подряд не спал, по ночам выходил из спящей палаты в больничный коридор, часами бродил там и все думал, думал.