Записки Ночного Ангела
Шрифт:
Лес по пути на запад оказался гораздо более проходимым, чем весь предыдущий путь. Мы уже ждали что он вот-вот закончится, и на опушке нас будут ждать три теплые машины полиции, как, вдруг, все дружно уперлись в трехметровый забор.
– Твою мать… – рявкнул кто-то из оперов.
– Петрович! Ты тут?
– Да! Тут мы, – ответил из-за забора невидимый собеседник.
– Калитка, падла, заварена!
Вместо поля перед нами оказался недостроенный поселок, обнесенный по всему периметру глухим забором. Кандей,
– Чего делать-то? – опера продолжили диалог с голосом из-за забора.
– А я знаю? Перелазьте, если сможете. Машины я подогнал, тут они! Охрана там борзая, еще и пускать не хотели! – гневно прошипел невидимый голос.
Я взметнулся на забор и уселся на него верхом, свесив ноги по разные стороны. С другой стороны забора была полная темень, в которой кто-то сопел и тихо матерился, пытаясь продраться ближе.
– Давайте пацана первым, – сказал я операм.
Опера, не церемонясь, выдернули из рук Ладоги ребенка и подняли его на вытянутых руках, передавая мне, чтобы я перенес его внутрь периметра.
– Ты там аккуратнее с ним! Есть там кому передать-то?
Я врубил фонарь вниз, осветив пыхтящую в темноте фигуру. Погоны резанули по глазам двумя звездами.
– Да нормально все! Вон тут целый лейтенант внизу, – успокоил я начавшую в голос ржать компанию.
– Чего вы ржете-то? – никак не мог понять я.
– Лей-те-нант… – сдавленно донеслось из темноты.
Я еще раз включил фонарь, направив его вниз. На меня снизу вверх смотрело круглое лицо, а из тени офицерской фуражки светили те самые две звезды и два, черт побери, просвета.
– Простите, та-арищ подполковник, я Вас случайно в лейтенанты разжаловал, не видно ни пса, – оправдывался я, глядя поверх подполковника и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь еще среди кустов, травы и грязи. С другой стороны забора смех уже перешел в неприличный гогот.
– Да ладно, все нормально, – сказал подполковник.
– Давай сюда мальца!
Я аккуратно отпустил сверток с пледом, в котором тихо сидел четырехлетний Дима.
Подполковник бережно взял на руки ребенка и медленно пошел к машине, стараясь не упасть и не уронить бесценный груз.
– Давайте женщине поможем теперь, что ли?! – взял я за руки пострадавшую и потянул на себя, что было силы. Снизу помогли опера, а сверху на забор успел взгромоздиться и 545-й. Дружной компанией мы перекидали через забор всех по одному, последним на землю за забором шлепнулся опер размером с трехстворчатый шкаф.
– Вот черт, не видно же ни фига! – возмутился он. – Понастроили, уроды!
Ладога с Десятым тем временем уже перемахнули через забор и залезли в первую машину, в которой отогревался четырехлетний Дима.
Подполковник стоял в нерешительности. Мест на всех, естественно, не хватало и он не знал, как разрулить эту ситуацию прямо здесь и сейчас.
– Пострадавших заберите, а мы сами дойдем, тут рядом уже, – сказал 545.
Мы остались с операми на дороге, а машина с пострадавшими, Ладогой и Десятым укатила к точке сбора, месту, где уже ожидала машина скорой помощи и целая орава волонтеров, которые уже вышли из леса и ждали финала.
– Ребят, ну вы как? – спросил я, окинув взглядом грязных и изодранных оперов.
– Да нормально все. Бывало и хуже.
– Ну вы монстры! В одних полуботинках в лес.
– Да хрен с ними. Ребенок же! – почти обиделись опера.
Мы достали из укладок термосы и разлили на всех оставшийся чай, а потом шли, шатаясь, по грязной дороге, медленно приближаясь к штабу, пытаясь раскурить размокшие вдрызг сигареты. В штабе было светло и многолюдно, а также очень шумно. Воробьева поздравляла Ладогу и Десятого с их первым «найден жив». Откуда-то взялись телевизионные камеры. И, собственно, их наличие и объясняло то, что в штабе было очень светло. Отовсюду были слышны крики «молодцы» и аплодисменты. Мы встали чуть поодаль от образовавшегося круга. Опера вопросительно посмотрели на меня и на 545-го.
– Да-а… ладно, – пробубнил я, не нашедшись, что еще ответить.
– Ща, парни, погодите пять секунд, мы сигареты принесем, покурим еще, пообщаемся.
– Стоим, – сказал я и продолжил наблюдать за машиной скорой помощи.
Наконец, дверь открылась, и оттуда вышел врач. Он посмотрел по сторонам и направился прямо к нам.
– Кто старший? – спросил он.
– Я, – тихо ответил 545.
– С парнишкой все в порядке, немного переохладился, но это без последствий, в-целом, все хорошо, в госпитализации не нуждается, и… спасибо… – зачем-то добавил он.
– Вам спасибо, – сказали мы хором.
Опера вернулись, как и обещали, с запечатанной пачкой сигарет, и мы быстро и жадно задымили, наслаждаясь окончанием как поиска, так и дождя, который успел вымотать нас за это время. Мы курили минут двадцать, обменивались телефонами «на всякий случай», и жали друг другу руки. Телефонные номера пригодились позже, и не раз. В Наро-фоминском довольно часто пропадают грибники. Обмен контактами ускорил время реагирования на заявки, сведя к нулю процедурную волокиту.
Внезапно, словно черт из табакерки, из темноты на нас вывалился Десятый.
– Вы это… извините – на… чет как-то так получилось, – промямлил он.
– Да нормально все. Давай. Пока.
– Ага, давайте, – сказал он и так же быстро исчез в темноте.
Внезапно я понял, что очень устал и невыносимо хочу спать. Хорошо, что до дома было всего тридцать километров.
Мое «Формирование познавательных действий у старших дошкольников»