Записки о капитане Виноградове (сборник)
Шрифт:
Здоровенный, под стать собаке, телохранитель принял четвероногого коллегу на короткий поводок, и они молча исчезли за дверью.
Переведя дух и уважительно покачав головой, посетитель закончил начатое движение – на свет появилось темно-красное удостоверение с гербом.
– Беляев Александр Борисович. Региональное управление по борьбе с организованной преступностью… А это мой коллега из госбезопасности.
Его спутник, смуглый мужчина с тяжелым подбородком и явственной лысиной, также продемонстрировал запечатанные
– Александр Ибрагимович.
– Очень приятно, – отмахнулся от предъявленных документов Крамской. – Мне звонили… Чем обязан?
– Видите ли, Эдуард Михайлович… – начал Беляев, погружаясь в бежевое кресло, обшитое кожей. – Мы, к сожалению, редко появляемся, чтобы сообщить кому-нибудь нечто радостное…
Ожил пульт на столе:
– Все готово.
– Хорошо. Несите.
На пороге возникла одетая в строгое темное платье женщина лет пятидесяти с великолепной фигурой и умным запоминающимся лицом. Ловко сервировав столик, она вопросительно посмотрела на хозяина.
– Благодарю вас. Мы сами, – отпустил ее Эдуард Михайлович.
Когда дверь за секретаршей закрылась, он утвердительно кивнул в ответ на изумленный взгляд Беляева:
– Да. Это она.
– Однако! – повернулся сыщик к своему спутнику. Тот, судя по всему, тоже узнал Марию Мягкову – звезду экрана, заслуженную артистку страны, прекрасную Ассоль семидесятых и роковую героиню русской классики в сериалах эпохи ранней перестройки…
– Недавно пришлось дать отпуск на неделю – приглашение пришло на кинофестиваль в Венецию… Ну и оплатил, конечно! – барски похвастался хозяин.
– Сколько же ей сейчас? Подождите-ка…
– О-о! Женщины не стареют – они увядают, как говорит мой парикмахер…
– Интере-есно! – протянул Беляев, предвкушая вечерний рассказ жене. – Как же…
– Все просто. Перефразируя известную мудрость – слава приходит и уходит, а кушать хочется всегда! Я плачу ей в тридцать раз больше, чем сможет любая киностудия. Да и работа не пыльная… Ей хорошо – и мне лестно, не так ли?
– Александр Борисыч! Давайте к делу… – на мгновение Крамскому показалось, что в голосе «комитетчика» прозвучал отголосок профессионально скрываемой неприязни.
– Да-да! К делу…
Беляев дожевал бутерброд, запил его и отставил опустевшую кофейную чашку.
– Эдуард Михайлович! Полагаю, вы не удивитесь, услышав от меня, что у вас есть враги?
– Правильно полагаете.
– И что в связи с решением вопроса о Южной губе их меньше не стало?
– Я не склонен драматизировать ситуацию…
– Хочется надеяться. Однако поверьте, мы не стали бы без крайней необходимости беспокоить вас – человека, не последнего в российском бизнесе, известного и, следовательно, в высшей степени занятого.
Беляев говорил безукоризненно вежливо, но твердо,
Крамской кивнул:
– Слушаю вас.
– Скажите, договор о бессрочной аренде земли на побережье Южной губы был заключен вами с областной администрацией?
– Да. В июле позапрошлого года… Обе стороны действовали в пределах своей компетенции, это подтвердил суд…
– А арбитраж?
– Видите ли… Собственно, если вас опять прислали по этому поводу… – лицо Эдуарда Михайловича приобрело откровенно брезгливое выражение.
– О, не беспокойтесь! Мы не по этому департаменту. Дело в другом… Вы собирались создать что-то вроде «Дисней-ленда» прямо тут, под боком…
– Почему «собирался»? Собираюсь! И уже делаю. И буду делать! – Крамской не мог разговаривать на эту тему спокойно – речь шла о реализации его мечты, затеи не только престижной и прибыльной. – Вот у вас есть дети?
– Да. Сын.
– Это же не для меня, не для вас – для него! Поймите, что…
– Мы отвлеклись, – негромко перебил Крамского молчавший до того третий участник встречи Александр Ибрагимович.
– Хорошо… – кивнул Беляев. – Но в октябре прошлого года принимается правительственное решение о строительстве нового порта, призванного компенсировать потерю гаваней «ближнего зарубежья». И место определяется – Южная губа. Так?
– Так, – неохотно согласился хозяин. – Но по существующему законодательству…
– Да, я читал. Вы обратились в суд, потом были арбитражи, протесты, какие-то иски, кассации. Черт ногу сломит – я не вдавался в подробности, но при существующем бардаке в законодательстве и судах… Короче, как я понял, пока вы сами не откажетесь от права на аренду, там порт никто строить не будет, верно?
– Ну уж, вы прямо совсем меня собакой на сене изобразили! – развел руками Крамской. – Право собственности субъектов Федерации…
– Умоляю! Не надо! У меня от своих проблем голова пухнет…
– Хм. Тогда мне не совсем ясно…
– Эдуард Михайлович! Если я не ошибаюсь, сооружение порта поручено концерну «Росморинженерия»? Ему выделены правительственные кредиты – валютные, рублевые? Налоговые льготы, таможенные? «Под порт» – так?
– Совершенно верно.
– И из-за вашего, так сказать… упорства все это «повисло»?
– Давайте все-таки к делу, – в голосе Крамского не было уже и следа прежней расслабленной доверительности.
– А я, собственно, к делу уже и перешел, – не реагируя на явную неприязнь собеседника, продолжил Беляев. – Вы, конечно, знаете, кто контролирует «Росморинженерию»?
– А вы?
– Мы знаем. Концерн контролируется так называемой центральной преступной группировкой, более того, их «папа» – Демидов, по кличке Сникерс, стал вице-президентом и членом правления. Что?
– Нет, ничего. Кто бы мог подумать!