Записки отставного афериста II
Шрифт:
– За что?
– За нервы. Сука, ветеринарная венерология прям с ними. Хача лечить это как кота без наркоза кастрировать. Экспрессия такая же.
– Что, все?
– Почти поголовно. Хотя… недавно был один армянин… стоит раком, я ему массаж простаты делаю, кряхтит, но помалкивает. Я прям зауважал, обычно они визжат, как резаные.
– Вам, говорю, не больно? Тот помолчал, потом с тоской так:
– Доктор, давайте уж на ты.
– Уй-й!
– Во-во! У нас самих с медсестрой истерика случилась. Пациент второй за ширмой лежал – с лежанки грохнулся.
– Да уж, красавчик! Но, Кинто, ты ж вроде раньше и на Скорой работал, а там всё же не за деньги.
– За то, как я там поработал на 1-м курсе из медицины гнать надо в шею, а не то что платить… Да и было-то одно дежурство. Чуть из института не выперли, папа еле смог дело замять.
– Рассказывай!
– Изволь… Приезжаем с однокашником на подстанцию, нас в экипаж к "опытному" фельдшеру определили. Учиться у корифея. Перенимать опыт.
– Переняли?
– Оборони Б-г. Я столько и такой дряни в жизни не смог бы выпить.
– Поясни.
– Чего тут пояснять? Фельдшер засадил литр "Плодово-ягодного"…
– Бр-р. Гадость какая.
– Во-во. Засадил, говорю, литр и в осадок выпал. А тут вызов. Авария. Мужика на Варшавском шоссе сбило машиной.
– Сильно?
– Как посмотреть. Ему в зад жигули въехали на излете, но мужик дугой от удара выгнулся и яйцами об асфальт. Прям прокатился по ним. Лёг на кладку, можно сказать.
– И чего?
– Ну приехали, страдалец скрючился в эмбриональной позе, руками яичницу зажал и воет. Насилу погрузили, – он кусался, и в Склиф. А там журнал надо заполнять на пациента. Время вызова, то-сё, и диагноз предположительный. На латыни! А мы ж первокуры, ни в зуб ногой!
– И как вышли из положения?
– Да запросто. Я решил не мудрить, а писать, как есть. Ну и внёс, – крупно и почему-то заглавными буквами свой параф: диагноз: ушиб яйцами о Варшавское шоссе. Дата, время, подпись.
– Ау-у! Сука-а! Кинто! Я виски на себя опрокинул!
– Так это не всё. Следующий вызов: мужик полез на унитаз лампочку менять в туалете. Поскользнулся и приземлился булками на толчок. Расколотил его вдребезги и жопу об осколки порвал. Привозим в Склиф…
– И?
– И представь журнал. Латынь, латынь, где-то третьей строкой наше первое творенье: ушиб яйцами о Варшавское шоссе, потом опять латынь, латынь, и в самом низу так же крупно, на ридной мове: рваная рана левого полужопия. (Три восклицательных знака.)
– Ай-й!
– Во-во. Мне потом ксерокопию этой страницы в ректорат послали. Как не выпиздили – сам не пойму.
– Наверное, повеселил ты их.
– Это да. Ректор как ни пытался на нас орать, постоянно на хрюк сбивался. В конце аудиенции лицо в носовой платок спрятал и плечами трясся. Даже "Вон!" выговорить не смог, только руками махал…
– Что не происходит, то к лучшему. А то какого специалиста писькины дохтуры б недосчитались…
– Страшно подумать!
– Пьём?
– Твоё здоровье!
Сага о дверных проёмах
Недавно ставил автоматические ворота. Надоело встречать жену, совмещая функции дворецкого, дверного доводчика, носильщика и эмоционального пса. То есть выбегать из дому, оглашая окрестности приветственным лаем, споро распахивать ворота, выхватывать сумки из родимых рук, совмещая это с вилянием хвостом и попытками лизнуть хозяйку в щеку. Как-то нерадиво у меня все это выходило. Без должного куражу. Молодцеватости и задора не хватало. Жена корила непрерывно. То честь отдавал недостаточно залихватски, то вид имел не лихой и придурковатый, да и лаял не заливисто. И кланялся не в пояс, а так… формально, без души. Нет, всё же как трудно нынче найти толковую прислугу, сетовала жена. Теперь ей вручен пульт, и я хамски игнорирую приезды барыни. Даже красную дорожку упрятал в подвал вместе с граммофоном.
И пластинку с "Встречным маршем" запулил на чердак.
К чему я это? К тому, что двери – весьма полезное изобретение. Долгие 90-е годы я жил при незапертых дверях и временами испытывал с того большие неудобства. Просто если жизнь у тебя кучерявей лобка негритянки, друзей вагон, а соседи пробегают мимо диаволовых чертогов вороватой рысью и мелко крестясь, двери вроде и ни к чему запирать. Замучаешься бегать гостей встречать.
А недруги к тебе и так не ходят, – здоровье дороже.
Но, увы, нет правил без исключений.
Слышал в рекламе, что нет ничего более бодрящего поутру, чем вкус свежезаваренного кофе. Готов поспорить. По мне, ничто так не прогоняет сон, как вкус пламегасителя ментовского автомата АКС-74У, что засунули тебе, спящему, в пасть.
День, начатый таким "добрым утром", ничего хорошего не обещал. Минута на одевание, наручники, пара подзатыльников, и мы с Бегином трясёмся в бобике, пытаясь осознать, какая сторона нашей деятельности вызвала столь живой интерес у правоохранителей.
– Странно. Это же СОБР. Чем удостоились такой чести?
– Разговоры!
– Старшой, чо за дела? Ты б хоть обозначил, в чём проблема?
– Проблема, что тебе зубы жмут. Помочь решить?
– Экий ты неласковый. Ладно, не ори. Молчу.
Приезжаем в отдел, выгружаемся, скачем мимо привычного обезьянника в камеру. О как. Растём. Странно, что в одну, но кто знает, что у ментов на уме? Может, к наседке посадили, пёс их знает. Но зря они это. Мы и сами не в курсе, в чём провинились. Уж год как пейнтболом заняты, – ни афёр, ни криминала. То ли по старым делам, то ли обознатушки.
Ладно, будем посмотреть. Бегемот, что вернулся с блядок как раз под раздачу, тут же заваливается на нары и засыпает сном младенца.
В камере довольно многолюдно. Народ, явно видавший виды. Смотрят свысока.
– Первоходы?
– Чего?
– Понятно. Статья какая?
– Не в курсе. Улицу перешли в неположенном месте.
– Слышь, пацан, не хами…
– Слышь, не надо со мной на "слышь". Моя статья – мои проблемы – тебе что за печаль?
– Ты, сынок…
– Папаша, хорош воспитывать, а? Сбавь обороты. Кроме шуток, мы сами гадаем, с чего здесь.