Записки prostitutki Ket

Безымянная Екатерина

Потом они лежали на сбившейся простыне, она положила голову ему на плечо, он обнял ее свободной рукой и закурил.

И Машка поняла, что счастье где-то очень близко…

– Знаешь, – сказал он вдруг, выпуская колечко дыма, – я очень по ней скучаю. Очень-очень, я все время о ней думаю – как она там?

– Олежек, ты о чем? – улыбнулась своим мыслям ничего не понимающая Машка.

– О жене… – задумчиво ответил он, подвинул Машку, повернулся, приподнялся на локте и посмотрел на нее, – не знаю, что

мне делать…

Маша села и уставилась на него.

– О жене? – тупо переспросила она, все еще не особо понимая, о чем речь.

Он тоже сел. Напротив.

– Ну да. Вот ничего не могу сделать, скучаю по ней. Нет, ты понимаешь, поругались мы, и я ушел, а теперь скучаю…

Машка замолчала.

Они сидели голые, друг напротив друга, спустя десять минут после страстного секса.

Шкала идиотизма ситуации резко пошла вверх.

– Нууу… – нечленораздельно промычала ошарашенная Машка, – это… пройдет…

– Нет, нет, ты знаешь, не проходит, – он подскочил и натянул трусы, – идем на кухню, кофе выпьем.

И Машка поплелась за ним.

– Ты классная, – сказал он, размешивая в чашках коричневую жижу, – мне с тобой хорошо, но я не знаю, что мне делать. Вот скажи, что мне делать?

Машка, бросившая курить месяц назад, потянулась за сигаретой.

– Мы с ней шесть лет прожили, сын у меня, опять же… нет, она, конечно, не права, ей не надо было со мной так разговаривать… черт, – он запустил пятерню в волосы, – понимаешь, любить я ее – не люблю уже, наверное, но вот скучаю же… Мы, знаешь, как жили…

И в следующий час Машка много курила и слушала душещипательную историю семейных разборок своего ненаглядного Олеженьки.

Ей хотелось уйти или хотя бы что-то ему сказать, что-то такое резкое, чтоб он прекратил, но… вежливость, хорошее воспитание и собственная легкая влюбленность, вкупе с типично женской способностью сострадать, не позволили ей послать его ко всем чертям сразу.

Он, судя по всему, душевных терзаний Машки совсем не замечал.

Ему нужно было излить душу, и неважно, что момент он выбрал, мягко говоря, неподходящий.

Утром он отвез ее на работу, в офис, и Машка принялась с размахом переживать о своей неудавшейся любви.

Ну да, когда мужчина после секса принимается столь показательно страдать по бывшей, тут психического иммунитета и нервной стойкости надо – ого-го! У Машки не было ни того ни другого.

Накрывало Машку дня два подряд. Ровно до того момента, пока его голос не ожил в телефоне:

– Привет, малышка, как у тебя дела? Ты знаешь, я так соскучился, я очень хочу тебя увидеть…

И Машка…

Ну да, бабы – дуры. Не потому, что дуры, а потому, что бабы.

…И Машка пошла на свидание.

Он расцеловал ее при встрече, был безупречен и галантен и, пока они сидели в уютном ресторанчике,

ни словом не обмолвился о бывшей. Машка поняла: он, наверное, наконец-то осознал, что с женщиной вот так о бывших нельзя.

К ночи они оказались у него. Секс был еще лучше прежнего.

…А через час он, закуривая, обнял Машку и сказал:

– Помоги мне с этим справиться…

– С чем? – не поняла Машка.

– С этим… – неопределенно сказал он, – мне надо ее забыть.

И, подумав, добавил:

– Это все в прошлом, я решил, точно в прошлом. А ты мне нравишься.

И Машка растаяла. Потому что бабы – что?.. Ну вот да.

Потом они снова занимались сексом, но еще не раз он нет-нет да и рассказывал о чем-то из прошлого.

Машке было больно, жутко больно, но все то же типично женское сострадание и способность ставить интересы другого человека выше собственных не позволили ей сказать ему, чтоб он заткнулся. Машка слушала, слушала, слушала, внутренне страдала сама, внешне сочувствовала и утешала, а он, теперь уже лежа у нее на плече, к утру восхищенно сказал:

– Ты такая… замечательная… Знаешь, давай начнем сначала. Не хочу больше ничего вспоминать. Я понял, что хочу быть с тобой.

Утром он отвез ее домой. Следующие дни они перебрасывались милыми нежными эсэмэсками, и Машка оживала и влюблялась все больше.

И, когда у них обоих выдалось свободное время, она не пошла, а полетела.

Все было прекрасно, как всегда: поцелуи, объятия, его холостяцкая квартира, простыни, страсть, милые нежности и… Когда где-то в коридоре, пробиваясь через романтическую музыку, зазвонил телефон, Машка даже и не поняла, что происходит.

Ее любовник остановился, прислушался, напрягся, быстро слез с Машки и понесся в коридор.

Машка лежала, прислушиваясь к обрывкам разговора:

– …нет, один. Что? Зачем? Что, сейчас? Может, завтра?.. Да, да… хорошо, ладно, через сорок минут буду…

Он вошел в комнату, сконфуженно посмотрел на голую Машу и пролепетал:

– Ты знаешь, мне надо… вот… В общем, я тебя сейчас домой завезу, ладно? Ну малыыыш, не обижайся, пожалуйста, – он погладил ее, обалдевшую, по щеке, – все будет хорошо, я тебя отвезу куда скажешь, ладно?

– Жена звонила? – ровно поинтересовалась интуитивно почуявшая пи*дец Машка.

– Ну… да. Поговорить хочет… Я вот… я ей предлагал завтра… ну, сейчас хочет… Блин, я поеду, да? Узнаю, чего хочет…

Они молча оделись и вышли. Машка позвонила мне, мы перебросились парой слов.

– Отвези меня к подруге, – безучастно сказала она, садясь в его машину. И назвала мой адрес.

Я привычна к гостям в виде подружек среди ночи.

Всю дорогу ехали молча, он заметно нервничал. Когда до моего дома оставалось полквартала, Машка сухо сказала: