Записки репортера

Свинаренко Игорь Николаевич

Зомби на службе мира и прогресса! Тем более за хорошие гонорары… А может, так и надо? Тоже выход… Может, продаться Кремлю – это не хуже, чем, имея вид на жительство на Западе, слать оттуда крамолу, играя в Герцена, который под конец жизни признал, что зря он наезжал на царя Николая. Но было поздно, его уже никто не слушал – это было неинтересно… Кому нужен эмигрант, который хвалит свою родину? Это довольно глупо смотрится.

Черный юмор агитпропа

7 марта2008 г.,15:00

Установление партийной монополии никогда и нигде не приведет к добру. Лучшие люди отойдут в сторону, худшие повалят

в партию валом. Худшие готовы приспособиться ко всему, чтобы сделать карьеру. Партия как бы для того и создана, чтобы отбирать худших. Этот отбор партийных людей, согласных повторять все глупости партийной догмы, отталкивает людей высокого духовного качества. Люди первого сорта вообще редко вступают в партию.

Я специально не закавычил предыдущий абзац, чтоб вы порадовались. Все мы люди начитанные и сразу догадались, что я цитировал философа Ивана Ильина. А к чему?

Да к тому, что в предвыборные – в конце февраля – дни документальный фильм про великого философа крутили как минимум дважды. Как красиво вот отчехвостить пафосных партийных карьеристов! И не где-то, а на государственном политическом канале, где круглосуточные вести.

Вот она, бескопромиссная предвыборная кампания! Вот у нас какой спектр государственной пропаганды! Я, честно говоря, был растроган, тем более что такого не ожидал.

Вот как актуально дали высказаться человеку, за чтение книг которого при Сталине расстреливали, при Брежневе сажали, при Гитлере грозились концлагерем. Скорей всего фильм делался не для того, чтоб в кремлевский эфир гнать крамолу, а наверное, ради других цитат. Типа: «После тирании демократия для России будет губительна, ибо будет только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность. Народоправство станет карикатурой. Либералы не предусмотрели, что крайняя или неуместно и несвоевременно предоставленная свобода ведет к разнузданию и порабощению».

Тоже неплохо завернуто. Актуальненько. Тем более что это, пардон, похоже на правду. И про русских демократов, которые уместней бы смотрелись в Швеции, – зло, но, увы, метко.

И еще цитата – ни вашим, ни нашим, ни правым, ни левым: «Русский народ впал в состояние черни».

В общем, уплыл этот умник в 1922 году в Германию на знаменитом философском пароходе, с ним было еще 200 яйцеголовых. По этой схеме теперь высылают малограмотных гастарбайтеров… Только сейчас их выдворяют из аэропорта, а тогда по причине слабого развития авиации – из простого порта.

Но как бы то ни было, несмотря на антилиберальный пафос фильма и прославления режима, который при Путине вернул прах философа в Россию, мне очень приятно, что пропаганда у нас не вся забубенная, а оставляет люфт для черного юмора и веселой шутки. Вот если б еще портреты главы государства не превышали размером почтовую марку. Тогда б глава сильно выиграл в глазах людей, которые по разным причинам не испытывают к президенту личной любви, но готовы уважать его как наемного менеджера высокого ранга.

Думаете, я слишком многого требую? Но вон Кадыров, говорят, не позволяет вывешивать свои портреты…

Хотя в итоге они, увы, все равно везде висят.

Ярмарка вечных ценностей

13 марта2008 г.,21:03

Итак, в Москве опять открывается книжная выставка. Ну и что? Вот в таком приблизительно духе про нее и пишут.

Но ведь были же времена! Я про глубокую Советскую власть. Были километровые очереди, были жесткие ментовские кордоны, были счастливые лица людей, которые уже простояли часа по три и были близки ко входу… Вдоль очереди ходил некий странный человек и предлагал на продажу такой удивительный предмет, как западногерманский паспорт. Его то и дело подзывали и заглядывали с надеждой: а вдруг похож, вдруг одно

лицо? И я заглянул… Мне уж мнилось, как я перехожу Checkhoint Charlie и оказываюсь в Западном Берлине… А там свобода и все прочее, чего так не хватало, как витаминов в цингу. Оглядываясь, уже мудро, назад, я понимаю, что хотелось не столько жвачки и джинсов и не столько даже самой свободы, о которой из нас никто не имел тогда никакого понятия (лозунг «ненавижу коммунистов» все же вяловат), а хотелось, как я теперь запоздало осознаю, приключений с интеллектуальным уклоном.

Их и давала тогда книжная ярмарка, на которую я, передумав уходить за кордон по купленному у щипача бундеспаспорту с помощью моего ломаного немецкого, и пошел.

Какие же счастливые лица были у людей, которым удалось протыриться на выставку. Мы ходили притихшие от счастья по книжным рядам и спрашивали друг друга: веришь ли ты своим глазам? Да это же сам Бергсон! А вот, глянь, сам Киркегор!

А это… Не может быть – сам Ницше! Там не было прямой антисовы на русском; само собой, никакого Солжа. А были разве что западные философы, которых не жаловали марксисты, и это была страшная дуля в кармане! Еще «страшней» она была оттого, что вся эта заумь была на языках оригиналов. Ну сколько было в Москве таких пассажиров, которые бегло читали философские книжки не по-русски? Страшно далеки они от народа. Ну и что? Народу было валом! Книжки разметались как веником. Если кто думает, что книги тогда и такие продавали, то он ошибается. Литературу эту разворовывали как бы – девки-стендистки специально отворачивались, когда кто-нибудь из книголюбов начинал оглядываться по сторонам бегающими глазками, засовывая бессмертное произведение себе в широкие советские штаны. Иные даже давали совет, что лучше украсть в первую очередь.

Вот на кой ляд воровали? Ну, во-первых, это прекрасно продавалось. И подарок это был роскошный по тем временам, когда одноразовая зажигалка была ценностью – ей в дно вклеивали клапан для перезарядки, если кто помнит. Переоценку ценностей тех на сегодняшний курс удовольствий удобно производить где-нибудь в Африке с ее нищетой и с высокой ценностью даже и картонной коробки, не говоря уж про шариковую ручку.

Кстати, книжка, которая мне досталась, была Umwertung aller Werte – переоценка, то есть, всех ценностей, – и на обложке был портрет Максима Горького, который совершенно неслучайно косил под великого немца Ницше, но целенаправленно под него косил и даже причесочку у того содрал, как стиляги позже стриглись под Пресли, – если вы помните, в свой доницшеанский период Горький носил длинные волосы.

Так я даже пытался вчитываться в ту книжку! Сегодня это положительно невозможно себе представить, но тогда к таким вещам относились серьезно даже чекисты! Сколько, помню, они у меня выпили крови, изымая невиннейших Шестова и Бердяева, а я при этом счастливо улыбался, оттого что перед их приездом успел утопить в дачном сортире «Архипелаг ГУЛАГ», за что приношу Александру Исаичу свои извинения. Ну а что я мог сделать? Чекисты виноваты! (Хорошо, у нас новый президент будет штатский вроде.)

В общем, московская ярмарка была мощным праздником.

Лет через 25 после нее меня нашел старый потерявшийся, как подсел, товарищ из тех, с кем мы тогда восторгались культурными ценностями.

«А помнишь» и прочее в таком духе – но братания не получилось, все прошло, как с белых яблонь дым. Тот томик Ницше все еще стоит на какой-то из моих книжных полок, и я, взяв его в руки, вздыхаю по тем временам, когда нас одолевали прекрасные иллюзии.

И вот еще я вспомнил про того похитителя книг. Он когда-то расстался с любимой девушкой, после того как, уходя однажды после романтической встречи, похитил у нее Библию, по-любому ценную вещь, откуда ни глянь, – и книга вечная, и стоила аж 100 рублей.