Записки русского интеллигента

Зёрнов Владимир Дмитриевич

Ведомость об успехах и поведении Дмитрия Зёрнова – ученика 1-го класса мужской гимназии А. М. Добровольского в Саратове за 1917–1918 учебный год.

Мария Владимировна

Зёрнова в форме слушательницы Военно-химической академии РККА. Москва. 1932 год.

Служебное удостоверение слушательницы Военно-химической академии РККА М. В. Зёрновой.

Студенческий билет М. В. Зёрновой, выданный Единым Московским химико-технологическим институтом 25 января 1931 года.

Профессор В. Д. Зёрнов во время лекции в МИИТе. Москва, 1945 год.

Автограф стихотворения Арсения Альвинга «Черепаховая табакерка», подаренного В. Д. Зёрнову 31 мая 1921 года.

Коллектив симфонического оркестра Московского Дома учёных. Художественный руководитель и дирижёр В. И. Садовников (в центре с дирижёрской палочкой). Справа от него – В. Д. Зёрнов. Фото 1944 года.

Программа симфонического концерта участников музыкального кружка 32-й школы Красно-Пресненского района и химических курсов. Москва. 29 декабря 1928 года.

Программа камерных вечеров из произведений Людвига ван Бетховена в исполнении симфонического оркестра имени К. С. Сараджева. Москва. 1927 год.

Программа камерных вечеров из произведений Франца Шуберта в исполнении симфонического оркестра имени К. С. Сараджева. Москва. 1928 год.

В. Д. Зёрнов. Москва, 1938 год.

В. Д. Зёрнов, профессор физики МИИТа, в мундире директор-полковника административной службы. Москва. 1945 год.

Папина крестница. Первые заботы и хлопоты

Я снял квартиру на Крапивной улице {334} в только что выстроенном каменном двухэтажном доме Катковых. Квартира – пятикомнатная,

в первом этаже. Одна из комнат – большая, остальные поменьше, но всё расположение и сами комнаты были очень хорошие: гостиная, столовая, кабинет, спальня и детская – это нас вполне удовлетворяло. Просторная кухня. Единственный недостаток – ванная и уборная оказались совмещёнными. Отделка дома ещё только заканчивалась.

334

Ныне – улица Шевченко.

Подготовив таким образом наш переезд в Саратов, я возвратился в Москву и стал хлопотать об оборудовании физического кабинета, лаборатории и собственного жилья. В оборудовании жилья родители полностью взяли на себя все расходы: у меня никаких запасов не имелось, а купить требовалось довольно много мебели. План был такой: Катёнушка с Митюней пока остаются в Москве у родителей, тем более что в октябре Катёна ожидала появления нового члена нашей семьи. Я же в сентябре отправляюсь в Саратов, устраиваю квартиру, начинаю читать лекции, а в октябре приезжаю в Москву, чтобы встретить новую дочку или сына.

Прочитав несколько лекций (я читал 4 часа в неделю), числа 9 октября я приехал в Москву. 12-го вечером к нам пришла опять Анна Михайловна Оленина – принимать роды, а рано утром появилась на свет наша Танечка. Папа уже вызвал профессора Н. И. Побединского, но на этот раз его помощи не потребовалось. Крохотная девчурка ещё лежала на кровати у Катёнушки, когда Побединский спросил:

– Ну что же, довольно? Больше не хотите родить ребят?

– Нет, я хочу иметь шестерых! – ответила Катёна, хотя только что перенесла тяжёлые муки.

Крёстным отцом мы просили быть папу, крёстной матерью – Надежду Петровну Щепотьеву. Крестили Танечку у нас на квартире на Девичьем Поле, в гостиной. Крестил настоятель клинической церкви отец Пётр Николаевич Померанцев, который раньше служил диаконом в университетской церкви, и все мы его любили и за торжественную службу, и за чудесный тенор.

13 октября, в день рождения Танечки, первый раз выпал снег, и папа, очень довольный внучкой и крестницей, говорил:

– Это у нас Снегурочка родилась.

Снегурочка выросла, и теперь у неё уже шестилетний сын, мой милый внучек Алёшенька, который наполняет нашу жизнь приятными и радостными хлопотами.

В Москве я в первую очередь отправился к Петру Николаевичу Лебедеву – посоветоваться относительно оборудования кабинета, лаборатории и проектирования предстоящей постройки Физического института. Пётр Николаевич тоже был очень доволен моим назначением. Я стал первым из его учеников, получивших профессорскую кафедру. Мы много говорили с ним о нарождавшемся новом институте. Пётр Николаевич помог мне сделать первые заказы у заграничных фирм. Всё это описано в моей статье, посвящённой памяти Петра Николаевича, – «Учитель и друг».

Для записи заказов, необходимых физической лаборатории Саратовского университета, Пётр Николаевич подарил мне толстую тетрадь – она и сейчас хранится у меня {335} . На её первой странице рукой Петра Николаевича сделана такая запись: «Профессору В. Д. Зёрнову для умеренности и аккуратности от друга П. Лебедева. Москва, 19. VIII. 09». Я был в восторге от такого определения наших отношений с учителем.

Почти всё оборудование для будущего института я получал из-за границы, в основном через фирму Трындиных. И произошло это следующим образом. Когда я зашёл в магазин Трындиных к моему приятелю Алексею Наркизовичу Кирову, с которым мы в 1900 году ездили за границу и который заведовал физическим отделом фирмы, и рассказал ему о моих делах, он говорит:

335

В настоящее время тетрадь хранится на кафедре общей физики Саратовского университета.