Записки рыжей эльфийки
Шрифт:
Вдруг ее прервали. От прозвучавшего голоса я вздрогнула, обернулась и... онемела.
– Ну, здравствуй, моя дорогая Лиза-сан. Я думал, ты придёшь раньше, - с той самой знакомой мне улыбкой произнёс мастер Тецуо.
На миг я тормознула - ведь его убили! И только потом до меня дошло, я вспомнила, что попала в прошлое, за несколько лет до знакомства с ним.
Не значит ли это, что японец знал обо мне намного раньше, нежели только месяц или два?
Лёгкий кивок, ехидный блеск глаз - всё это дало мне понять, что я права.
– Мастер...
–
– Вы... пришли.
– Я всегда прихожу на помощь страждущим, Лиза-сан. Ты же мое любимое детище.
А-а-а, держите меня семеро!
Я сейчас растекусь сопливой лужицей от таких слов!
– Мы обязаны это сделать, - вдруг тихо проговорила Мила, прикрыв глаза.
– Говорите быстрее, Рю-Тецуо, и я проведу ритуал.
Японец-мудрец неодобрительно покачал головой. Та-ак, я что-то не поняла! Что за фигня творится?..
В ожидании ответа перевела взгляд на наставника.
– Я понимаю, Лиза-сан, что ты хочешь знать, как можно больше, - он горестно вздохнул, - но сделать я ничегошеньки не могу. Афина ясно выразилась.
Афина? И здесь она? Да за какие прегрешения меня так "жалуют"? Почему богиня справедливой войны и ремесел меня так не любит?
Новость настолько ошарашила меня, что на некоторое время я выпала из реальности и прослушала много чего интересного (наверняка). Но меня вернули, причем не особо вежливо. Толкнув вашу покорную слугу в плечо, Мила задиристо взвизгнула:
– Слышь, Илзи! Память, стертую, хочешь?
– Что-о?
– в свою очередь закричала я.
– Не... не надо! Мне одного раза хватило.
А Алконост лишь рассмеялась. Вот теперь пойди да пойми ее, славянку.
Рита Рей.
– Но Вам же интересно, сеньорита Рей. Я бы на Вашем месте не отказывался.
– Немного покачиваясь, Жинн ехал напротив меня в карете. Черные-черные глаза прожигали насквозь, они будто буравили в моей голове дырку, чтобы беспрепятственно прочесть все мысли.
– Хм, я бы на Вашем месте даже не предлагала, - фыркнула.
Он хотел помочь мне разобраться с Винаром, представляете? Да я когда узнала, аж дар речи потеряла!
А все началось с того, что вышеназванный, перед отъездом вытащив меня в коридор, зажал бедную вейлу в углу и попытался доказать, какой он... хороший, пусть будет так. Я же в свою очередь попыталась отбиться. Получилось, конечно, не очень... Но что поделать.
И как назло (а кому - как счастье), из-за поворота вывернул тот самый шаман, насвистывающий веселую песенку и совершенно не желавший спасать неугомонную девицу, то есть меня. По крайней мере, я так думала.
На деле же всё оказалось с точностью да наоборот.
Вот теперь меня уламывали на "продолжение банкета" - кое-кто разошелся и захотел раскрасить бедному парню мор... физиономию получше.
Но вопреки моему воображению, шаман не стал настаивать. В нём просто проснулся жгучий-жгучий интерес:
– Расскажите что-нибудь из Вашей жизни, - попросил он внезапно.
Любопытно-любопытно... С какого такого перепугу я
– Я Вам не доверяю, - честно призналась.
– Уж поверьте, смеяться не буду.
Я вновь фыркнула. Как меня все достало... А ведь поездка только началась...
А с другой стороны, чего мне бояться? Хуже, чем сейчас, быть уже не может. Как говорили наши попаданцы: попытка - не пытка.
– Я не знаю своих родителей, - закинув ногу на ногу, заговорила я спустя некоторое время. Естественно, я врала: - Опекуны говорили мне, что мама привезла меня к ним уже полугодовалой и бросила. Якобы она заплатила за это двумя серебряными кольцами. Я спрашивала у них, откуда такие недешевые вещи взяла мать, но они отвечали всегда одинаково - мол, украла, воровка мелкая, на самой-то ничего не было, с чего бы там взяться таким печаткам! К слову, кольца они мне так и не отдали.
– "Ага, не отдали. Их и не было никогда-то", - мысленно добавила я, хихикнув.
– До восьми лет я работала у них. Мыла, стирала, убирала. Следила за домашним хозяйством. За всю работу мне выдавали корку хлеба, не всегда свежую, и стакан ледяной воды. Три года подряд я болела оспой, меня никто не лечил. Сейчас я знаю, что всю болезнь стоически помогала мне выдерживать внутренняя и еще скрытая магия, но тогда это было ужасно. Меня били, ругали, оставляли без одежды на морозе. Я терпела.
Потом меня забрали мои найденные старшие сестры, вылечили, накормили, немного обучили разным наукам. В двенадцать я пришла в Академию Магии Сорена и больше никогда не показывала нос из нее.
– Что самое интересное, так это числа. Я ни разу не сказала реальных чисел - ни тебе лет, ни тебе дат.
– Этого достаточно?
Я говорила, закрыв глаза, чтобы Жинн не смог прочитать в них страх - страх, который испытывают лжецы. Я старалась ни одним мускулом на лице не выдать ложь, но под конец рассказа я все-таки рискнула взглянуть на него. Хотелось посмотреть, насколько шаман проникся. Но меня ждало разочарование.
Его не было.
– Эй, Вы где?
– спросила я, зажигая на ладонях две огненных сферы. Свет озарил карету, заплясал зайчиками на плюшевой обивке.
– Ау!
Я даже встала и выглянула в окошко - мало ли, может он давно на дороге валяется?
В ту же секунду карета резко остановилась, и я, дернувшись, упала в чьи-то объятия.
– Тихо!
– зашипел шаман, придерживая меня одной рукой за талию.
– Здесь кто-то есть.
Ха! Конечно! Кто-то есть! В карете, что ли? Ну вы даете, сеньор.
Слева лес, справа степь. Получается, этот кто-то может напасть либо сзади, либо со стороны леса, либо слева, либо с воздуха. Огромная территория. Но с другой стороны - карета-то остановилась, значит, неспроста это все, ох, неспроста.
Я почувствовала, как начинают дрожать коленки. Шаман безостановочно шептал и выводил свободной рукой незнакомые мне знаки и руны, похожие больше на магию Духов природы, нежели на шаманизм. Неожиданно закралось подозрение, что Жинн не совсем Жинн.