Записки Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
– Должен признаться, – сообщил прославленный детектив, – что не верю в привидения, о чем открыто заявляю. И мне не совсем понятна цель вашего визита. Я не собираюсь тратить время на то, чтобы доказывать существование привидений, но не намерен и опровергать его. Ведь даже отрицая наличие привидений в этом конкретном здании, я тем самым, получается, допускаю, что они могут-таки существовать где-то помимо Саттон-Хауса.
– Нет-нет, мистер Холмс, – сказал Торн, – я не требую ничего подтвердить или опровергнуть. Я лишь прошу вас присутствовать в тот момент, когда я лично буду осматривать здание. Стыдно признаться, но меня нервирует сама мысль о призраках, и мне кажется, что я не смогу отнестись к ситуации беспристрастно. Стоит мне зайти в этот дом, я наверняка надумаю себе всякого, начну слышать звуки, которых на деле нет, и видеть доказательства присутствия привидений, которые на самом деле будут плодом моего разыгравшегося воображения. Я лишь хочу, чтобы вы и доктор Уотсон, если он пожелает присоединиться, составили мне компанию, когда я буду принимать решение касательно дома. Ваша логика и научный скептицизм – то, что нужно, чтобы уравновесить мою вероятную склонность к панике.
– Когда вы хотите осмотреть дом? Прямо сейчас? – спросил Холмс, поглядев на дождь, который зарядил за окном пуще прежнего.
– Нет, не прямо сейчас, – поспешил успокоить его Торн, – а сегодня вечером, если это время вам подойдет. Я договорюсь о встрече с кузеном в десять вечера, а потом мы сможем несколько часов провести в здании, осматривая его на предмет всяких странностей. – Он замялся, а потом продолжил, но уже тише: – Насколько я понимаю, призраки, если все же допустить сам факт их существования, активизируются именно в темное время суток. – Гость смущенно посмотрел на нас с Холмсом через непокорную прядь волос, а потом откинул ее назад резким движением головы.
Мой друг взглянул на меня. В его глазах плясали веселые огоньки, но их мог заметить лишь тот, кто давно и хорошо знал прославленного гения дедукции.
– Ну что, Уотсон? – произнес он. – Составите нам компанию сегодня?
Я вздохнул, вспомнив о прошлой ночи, когда мне толком не удалось поспать, и ответил:
– Разумеется.
– Замечательно! – Сыщик поднялся с места. – Встретимся у самого здания, мистер Торн?
– Да, мистер Холмс. В десять вечера.
Мой друг проводил Торна до выхода. Когда наш гость вышел и затворил за собой дверь, Холмс прислонился к ней, слушая, как тот топает вниз по лестнице. Через мгновение до нас донесся звук хлопнувшей входной двери.
Знаменитый детектив пересек комнату, потирая руки:
– Простите, что я запланировал мероприятие, которое снова лишит вас сна, Уотсон. Возможно, вам стоит вздремнуть днем.
– А вы чем займетесь в это время? – поинтересовался я.
– Наведу справки. Как вы понимаете, я не привык принимать на веру истории, не получив подтверждения из независимых источников. А теперь посмотрим, что в моих записных книжках говорится про Саттон-Хаус. – Он достал одну из толстых тетрадей с полки у камина.
Я встал, пересек комнату и взглянул на улицу через оконное стекло, по которому бежали струйки воды. Как раз в этот момент Торн отошел от нашего крыльца, где укрывался от непогоды. У него не было зонтика, однако он решительно нырнул под дождь, направившись на юг в сторону Оксфорд-стрит. Мимо Торна проехали несколько экипажей, но наш клиент не предпринял попыток нанять один из них.
– Возможно, вам стоило обсудить с Торном размер своего вознаграждения, – заметил я. – Я так понимаю, что он даже не в состоянии взять кэб в такой ненастный день.
– М-м? – промычал Холмс, не отрываясь от своих записей. – Не удивлен. Состояние его обуви говорило об этом. Остается лишь догадываться, где он намерен раздобыть деньги на то, чтобы выкупить у кузена дом.
Я пожал плечами, а мой друг снова сел в кресло, положив на колени тетрадь, и принялся зачитывать:
– Саттон-Хаус построил в тысяча пятьсот тридцать пятом году сэр Ральф Сэдлер, который служил главным государственным секретарем при короле Генрихе Восьмом. В последующие годы особняк часто менял владельцев: его занимали ткачи, школьные директора и директрисы, священнослужители, купцы, торговавшие шерстью и хлопком, морские капитаны. Однако никакой свежей информации об этом месте я не вижу. – Холмс захлопнул тетрадь и сунул ее обратно на полку. – Нужно навести справки, – сообщил он, направляясь к двери, где закутался в пальто. Сняв с крючка любимую шапку с двумя козырьками, сыщик обратился ко мне: – Я планирую вернуться к ужину, а вы пока что поспите немного. Кто знает, сколько времени займет наша ночная экскурсия.
Он надел шапку и ушел. А я, оставшись в одиночестве, снова устроился в кресле, взял газеты с пола, куда бросил их перед визитом гостя, и вернулся к заголовкам сегодняшних статей. Однако, сколько я ни пытался забыться в хитросплетении интриг правительства, мысли мои то и дело возвращались к нашему новому клиенту и истории о доме с привидениями. Впрочем, дальнейшей пищи для размышлений над этим делом не было, а посему я скоро заходил в тупик и переключался на другую тему, которой снова неизбежно оказывались недавние трагические события в графстве Суррей.
Итак, в субботу инспектор Йол вызвал нас с Холмсом в дом лорда Бреттона. Сама по себе пропажа картины не представлялась полиции достаточно серьезным происшествием, чтобы потребовалось вмешательство великого сыщика. Однако учитывая исчезновение мальчика, дело принимало совсем иной оборот. Лорд Бреттон припомнил, что слышал о Холмсе в связи с другими расследованиями, и настоял на том, чтобы пригласить его. Моему другу уже доводилось раньше сообща работать с Йолом по нескольким мелким делам [9] , а потому инспектор не возражал против его присутствия.
9
См. рассказ А. Конан Дойла «Камень Мазарини».
Йол встретил нас на вокзале и отвез в дом Бреттонов, по дороге обрисовав ситуацию. Мы добрались до Литтон-Хауса, старой живописной громадины в окружении широких полей и холмов. То тут, то там виднелись древние сельскохозяйственные постройки, которые добавляли прелести пейзажу. Однако при мысли, что здесь пропал ребенок, начинала пробирать легкая дрожь: словно смотришь на окружающую красоту будучи больным и мучаясь от жара.
В доме нас встретил лорд Бреттон с семьей. Мы выразили обеспокоенность происшедшим, после чего осмотрели обстановку, чтобы Холмс мог начать расследование. Первым делом мой друг изучил столовую, ворча, что здесь на прошлой неделе побывало слишком много народу. Еще Холмс обнаружил, что в столовой недавно открывали окно, что показалось нам важным, поскольку лорд Бреттон утверждал, что окна обычно закрыты, особенно летом: ветер дует чаще всего именно в этом направлении, в итоге пачкаются скатерти и шторы, не говоря уже о ценном холсте, который украшает столовую.
Что до юного Патрика, то никаких следов мальчика мы не нашли. В последний раз кто-то из слуг видел его в четверг утром, но исчезновение ребенка обнаружили только за ужином. Лишь когда сгустилась тьма, домашние действительно забеспокоились. Холмс допросил все семейство и прислугу, но больше никто ничего сказать о местоположении мальчика не мог. Инспектор Йол известил полицию в ближайших поселениях, чтобы искали подходящих под описание Патрика детей, но пока никаких новостей не поступало.
В субботу днем мы с Холмсом обсудили дело, и тогда я узнал о весьма сомнительном прошлом сэра Шеффилда Фрая. Лорд Бреттон считал его своим другом; впервые они встретились в лондонском клубе под названием «Нонпарель», а позднее стали партнерами в делах. Однако знаменитый детектив слышал о множестве весьма сомнительных предприятий, в которых участвовал сэр Шеффилд, включая несколько краж, мошенничество, а так же случай, имевший место на континенте, когда один из хулителей Шеффилда остался калекой на всю жизнь, поскольку ему в лицо плеснули кислотой.