Записки у изголовья (Полный вариант)
Шрифт:
Но чудесней всего, когда в экипаже зазвенят струны лютни-бива или запоет флейта. И так становится грустно, что звуки пролетели мимо и затихли вдали!
Иногда донесется странный, непривычный запах кожаного подхвостника на быке. Пусть я говорю сумасшедшую нелепицу, но, право, есть в этом запахе особая прелесть.
А как хорошо, когда во мраке безлунной ночи сосновые факелы, горящие впереди экипажа, наполняют его своим крепким ароматом.
218. Вечером накануне пятого дня пятой луны…
Вечером накануне пятого дня пятой луны идет слуга в красном платье, неся на каждом плече по большой охапка ровно срезанного свежего чернобыльника…
219. Когда однажды я ехала к святилищу Комо…
Когда однажды я ехала к святилищу Камо, на полях шла посадка риса. Множество женщин, надев себе на голову [333] вместо шляп что-то вроде широких подносов, не смолкая распевали песни. Они зачем-то пригибались к земле, вновь распрямлялись, медленно пятились назад, Что они делали? Мне было непонятно.
Я с любопытством глядела на них, как вдруг к своему огорчению поняла, что они в песне бранят кукушку;
333
Множество женщин, надев себе на голову… — На головах крестьянок были большие плетеные шляпы, похожие на зонты. Женщины сажали рисовую рассаду.
Какой-то поэт в старину, помнится, заботливо сказал кукушке: «Ты не плачь с такой тоской!» [334]
О, мне равно ненавистны и презренны люди, которые умаляют достоинства Накатады из-за его трудного детства или ставят кукушку ниже соловья!
220. В конце восьмой луны…
334
«Ты не плачь с такой тоской!» — Танка из 8-го тома антологии «Манъёсю»:
«Кукушка! Ты не плачь с такой тоской, Пока не нанижу я жемчуг майский И вместе с жемчугом печальный голос твой!»В конце восьмой луны я отправилась на поклонение в Удзумаса. На полях, покрытых спелыми колосьями, с шумом и говором двигалось множество людей. Они жали рис.
Да, верно сказал поэт [335] : Кажется, только вчера Сажали ростки молодые…Я видела посадку риса, когда ехала в святилище Камо, а теперь уже настала пора убирать колосья.
Эту работу выполняли мужчины. Одной рукой они хватали стебли там, где они еще были зелены, у самых корней, а другой срезали покрасневшие верхушки каким-то неизвестным мне орудием, да так ловко, с такой видимой легкостью, что мне самой захотелось попробовать!
335
Да, верно сказал поэт… — Неизвестный поэт в разделе «Осень» антологии «Кокинсю»:
«Кажется только вчера Сажали ростки молодые…. КакНо зачем они это делают — расстилают срезанные колосья ровными рядами?.. Непривычно-странное зрелище!
Шалаши полевых сторожей тоже чудно выглядят.
221. В начале двадцатых чисел девятой луны…
В начале двадцатых чисел девятой луны я отправилась в храмы Хасэ, и мне случилось заночевать в каком-то убогом домике. Разбитая усталостью, я мгновенно уснула.
Очнулась я в середине ночи. Лунный свет лился сквозь окошко и бросал белые блики на ночные одежды спящих людей… Я была глубоко взволнована!
В такие минуты поэты сочиняют стихи.
222. Однажды по дороге в храм Киёмидзу…
Однажды по дороге в храм Киёмидзу я находилась у самого подножия горы, на которую должна была подняться.
Вдруг потянуло запахом хвороста, горящего в очаге… и душа моя наполнилась особой грустью поздней осени.
223. Стебли аира остались от праздника пятой луны
Стебли аира остались от праздника пятой луны. Прошла осень, наступила зима. Аир побелел, увял, стал уродлив, но отломишь лист, поднесешь к лицу, и — о радость! — он хранит еще былой аромат.
224. Воскурив ароматы, старательно надушишь одежду
Воскурив ароматы, старательно надушишь одежду. Но ты не вспоминаешь о ней день, другой, третий… Наконец, вынешь ее из плетеной укладки, и вдруг повеет легким дымком благовоний. Насколько же он приятнее свежего густого аромата!
225. Когда в ясную ночь
Когда в ясную ночь, при ярком лунном свете, переправляешься в экипаже через реку, бык на каждой шагу рассыпает брызги, словно разбивает в осколки кристалл.
226. То, что должно быть большим
Дом. Мешок для съестных припасов. Бонза. Фрукты. Бык. Сосна. Палочка туши.
Глаза мужчины: узкие глаза придают ему женственный вид. Правда, если они величиной с чашку, это выглядит очень страшно.
Круглая жаровня. Полевые вишни. Горные розы — керрии. Лепестки сакуры.
227. То, что должно быть коротким
Нитка для спешного шитья.
Волосы простой служанки.
Речь молодой девушки.
Подставка для светильника.
228. То, что приличествует дому
Галерея с крутыми поворотами.
Круглая соломенная подушка для сидения.
Передвижной церемониальный занавес на невысокой подставке.
Рослые девочки-служанки. Слуги с приглядной внешностью.
Помещение для телохранителей.
Небольшие подносы. Столики. Подносы средней величины.
Метлы.
Раздвижные перегородки на подставках.
Доска для кройки.
Красиво украшенный мешок для съестных припасов.
Зонтик.
Шкафчик с полками.
Подвесной металлический кувшинчик для нагревания вина. Сосуд, чтобы наливать вино в чарки.
229. Однажды по дороге я увидела…
Однажды по дороге я увидела, как слуга, приятный собой и стройный, торопливо шел с письмом, скатанным в трубку. Куда, хотелось бы мне узнать?
Другой раз я заметила, как мимо самых моих ворот спешат хорошенькие девочки-служанки. На них были старые платья, выцветшие и помятые, блестящие лакированные сандалии на высоких подставках, залепленных грязью.