Записки военного советника в Китае. Из истории Первой гражданской революционной войны (1924—1927)
Шрифт:
В полдень в полк прибыли Чан Кай-ши и советник В. П. Рогачев. Осмотрев с наблюдательного пункта участок, выбранный для штурма, они подтвердили приказ, дали кое-какие указания артиллеристам, одобрили решение командира полка и отправились в расположение 3-й дивизии.
В полку был проведен митинг, на котором командование призвало солдат добровольно вступить в ударный отряд. После взятия Вэйчжоу каждому бойцу ударного отряда было обещано 30 юаней.
Приказ об отборе добровольцев и их вознаграждении был данью традициям милитаристской армии, где все сводилось к материальной заинтересованности. В данном случае
В 18 часов отряд был собран, разделен на шестерки, группам были выданы лестницы и под руководством Шевалдина и инженера Яковлева началась тренировка на стене разбитого дома высотой 10—20 м. Яковлев показал, как нужно нести, подтаскивать, прислонять к стене лестницу, поддерживать ее, влезать, бросать на стену гранаты. Успех первого Восточного похода и разгром мятежников в Гуанчжоу вселили в солдат уверенность в том, что крепость будет взята. Настроение у всех было боевое.
Наконец, в 20 часов был отдан уточняющий приказ. Собрав офицеров полка, командир еще раз обсудил с ними все детали штурма. К 24 часам пехотные подразделения и батареи заняли исходные позиции.
В 10 часов 13 октября началась артподготовка (см. схему 18). Ответный артиллерийский огонь противника был быстро подавлен.
В 13 часов мы с генералом Хэ Ин-цинем переправились через р. Дунцзян и подошли к позиции нашей батареи. Артиллерийский расчет, состоявший из курсантов школы Вампу, работал слаженно. Командовал советник Гилев. Он почему-то был не в военной форме, а в белом полотняном костюме, пиджак лежал тут же, на ящике из-под снарядов. В одной рубашке, обтирая время от времени пот, Гилев сам наводил на цель оба орудия, командовал «Огонь!» и в такт команде энергично взмахивал своей круглой соломенной шляпой.
Артподготовка шла хорошо: были частью снесены, частью разрушены парапеты на башне северных ворот, на северной и северо-западной стенах и частично на юго-западных воротах, по которым вела огонь горная батарея. Противник перестал отстреливаться. По-видимому, нам удалось согнать защитников крепости со стены. Приближалось время штурма. Над нашими позициями и над Вэйчжоу пролетел самолет. В разрушенную деревню вошел для развития атаки штурмового отряда 1-й батальон. В 13 часов 45 минут точно по графику артиллерия перенесла огонь в глубину, чтобы не задеть штурмующих. Теперь по промежуткам между зубцами парапета открыли ураганный огонь пулеметы.
Но что случилось? Почему в назначенное время ударный отряд не бросился на стену? К нашему ужасу, оказалось, что он не успел сосредоточиться у протоки во время артиллерийской подготовки и теперь совершал последний бросок с расстояния не в 70—80, как намечалось, а в 200—300 м.
Возникла пятнадцатиминутная пауза. Противник оправился, вновь занял оборону за сохранившимися зубцами парапета и мешками с землей и, прикрытый таким образом от пулеметного огня, начал почти безнаказанно расстреливать наших храбрецов.
Выбежав за протоку, откуда нужно было начать бросок, уцелевшие добровольцы очутились на открытом месте, без шанцевого инструмента и без лестниц, которые лежали на земле рядом с убитыми и ранеными. Артиллеристы, опасаясь попасть по своим, не возобновляли огня.
Здесь трагически сказалась бессмысленность аврального создания ударного отряда, никто друг друга не знал, возникла путаница, и оставшиеся в живых сгрудились в протоке.
— Надо включаться нам, — сказал я генералу Хэ Ин-циню.
— Здесь хозяин командир 4-го полка, — ответил генерал, — нам приказано оборонять Боло.
— Но ведь нам никто не запретит помочь штурмующим!
Перед уходом я попросил Гилева открыть огонь по северной башне, где, как выяснилось, противник построил крепкий блиндаж для пулемета.
Командира полка на наблюдательном пункте не оказалось, он ушел вперед. Мы двинулись на северную окраину деревни.
Командир 2-го батальона принял на себя командование ударным отрядом. Но и он вскоре погиб у самой стены крепости в группе бойцов, подносивших две лестницы. Отряд, потерявший половину состава, сгрудился в протоке.
Перешедший в атаку следом за ним 1-й батальон лишился комбата и всех ротных командиров. Часть его бойцов тоже остановилась в протоке, другая часть отошла и укрылась в развалинах.
3-й батальон, атаковавший другие ворота по узкой дамбе, успеха не достиг и отхлынул к пагоде, оставив много убитых и раненых.
В резерве оставался 2-й батальон.
Передав командование своему помощнику, командир полка Лю с комендантской командой перешел в протоку. Надеясь спасти положение, командир решил немедленно повести на штурм оставшихся в живых солдат. Но это решение было ошибочным. Лю не учел подавленного настроения солдат и не подтянул вовремя резервов.
Лю был кавалерист. В старину, когда кавалерия была основной ударной силой, в армии говорили, что у кавалериста вначале действует сердце, а потом голова. Не распределив солдат по подразделениям, не назначив старших, не доставив лестниц к стене, Лю выхватил из кобуры револьвер и громко подал команду:
— На штурм! За мной! Ша!!
Комендантский взвод и часть солдат ударного отряда бросились за ним, но, сразу попав под сильный огонь, только увеличили собою число жертв. Около самой стены упал смертельно раненный Лю. Его вынесли из огня, остатки отряда вновь укрылись в протоке.
Мы с Хэ Ин-цинем вышли на северную окраину деревни как раз в тот момент, когда из протоки переносили умирающего командира. Нам открылось все поле боя, как на ладони.
«Берите на себя команду, — посоветовал я генералу, — и доложите об этом Чан Кай-ши!» Но Хэ Ин-цинь отказался, снова сославшись на отсутствие приказа.
Помощник командира полка и советник Шевалдин решили повести на штурм резервный 2-й батальон.
2-й батальон, начав в 16 часов 30 минут движение под прикрытием артиллерийского огня, почти без потерь сосредоточился в протоке.