Записки военного советника в Китае
Шрифт:
Через полчаса -появился Ляо Чжун-кай. В руках у него были приведенное выше письмо Бородина и записка Сунь Ят-сена. Стало ясно, что Сунь Ят-сен накануне вечером долго колебался, прежде чем вынести проекты на широкое обсуждение. К чести Ляо Чжун-кая надо сказать, что на одном из состоявшихся накануне районных собраний он выступил с весьма убедительным разъяснением декретов.
Собрание районных комитетов началось докладами с мест. Выяснилось, что в общей сложности добровольцами идти на фронт вызвались 540 человек и что проекты были встречены повсюду с большим энтузиазмом. Доклады 11-го и 12-го районов нарушили общую гармонию. Руководители 11-го района возразили против декретов на том основании, что они якобы означают «советизацию Гуандуна». Но тут же выяснилось, что из 49 членов этой районной организации 29
С разъяснением правительственных мероприятий, с резкой отповедью распространителям злостных слухов о «советизации» выступил на заседании 15 ноября Ляо Чжун-кай. Он доказывал, что до сих пор Гоминьдан только выдвигал красивые принципы, но в жизнь ни один из них не претворил, что три декрета будут основой для дальнейшего развития деятельности Гоминьдана.
М. М. Бородин разъяснил собранию разницу между декретами правительства Сунь Ят-сена и так называемой советизацией. Бородин заявил: «О „советизации” говорить не приходится, перед Гоминьданом стоит историческая задача объединить Китай и освободить его от положения полуколонии. И в этом отношении три декрета сделают свое дело».
Собрание единодушно приняло решение разместить всех добровольцев на главной квартире и немедленно приступить к военному обучению, чтобы в дальнейшем создать национальную дивизию.
Было предложено членам партии, не записавшимся в добровольцы и не годным к строевой службе, взять шефство над какой-либо частью на фронте и организовать снабжение ее всем необходимым.
В 7 часов утра 16 ноября секретарь Сунь Ят-сена передал Бородину приглашение немедленно явиться в ставку. Об этом свидании Михаил Маркович нам рассказывал так:
«Сунь Ят-сен встретил меня с какой-то стопкой исписанных листков в руках. Обыкновенно, прежде чем начать серьезный разговор, Сунь Ят-сен несколько секунд молчал, а сейчас, глядя на меня своими большими добрыми глазами, он сразу начал говорить: „Вот пишу письмо к моим друзьям в японском кабинете министров”. Странно, подумал я, враг у ворот в Гуанчжоу, а он пишет такое письмо. „Я пишу, —продолжал Сунь Ят-сен,— о том, что в русском вопросе они делают много глупостей, Я указываю нм на крайнюю невыгоду для них такой политики. Им не следует подражать Англии, США и другим. Япония должна -проводить совершенно независимую политику в русском вопросе, необходимо признать Советскую Россию”. Я, по правде говоря, не сразу понял -в чем дело. Для чего ему понадобилось так поопешно меня вызывать. Мы виделись с ним поздно вечером накануне, и вдруг сегодня в 7 часов утра он посылает за мной. Поспешность Сунь Ят-сена мне стала понятна, когда он заговорил о декретах. Так вот что его беспокоило!
Оказывается „правые” из ЦИК Гоминьдана посетили его накануне и пытались склонить к отказу от декретов. Главный их аргумент: декреты создадут крайне тяжелые условия для работы гоминьдановцев-эмигран-тов. Больше того, под тем предлогом, что „партия сделалась большевистской”, их могут выслать.
На мой вопрос о судьбе декретов Сунь Ят-сен ответил:
— Я по-прежнему согласен провести в жизнь декреты о социальном законодательстве для рабочих и об облегчении положения мелкой буржуазии. Что же касается декрета о земле, я предлагаю сначала связаться с крестьянством и выяснить его нужды, а тлавное создать группу -пропагандистов для разъяснения этого декрета крестьянам...».
16 ноября Ляо Чжун-кай открыл собрание районных комитетов чтением- всех трех проектов. Ответив на вопросы, он выдвинул следующее предложение: избрать комитет для дальнейшей разработки декрета о земле, для проверки -материалов о -положении крестьянства, выяснения его нужд, чтобы после этой предварительной работы представить окончательный текст на утверждение правительства.
Правые
М. М. Бородин отдавал себе отчет б том, что если Сунь Ят-сен. занятый военными делами, не (примет личного участия в подготовке конгресса Гоминьдана, то правая оппозиция будет активно препятствовать всей работе. Некоторые старые члены партии понимали, что в ходе реорганизации они могут лишиться теплых мест председателей и секретарей. Им пришлось бы тогда заниматься делом и подчиняться внутрипартийной дисциплине.
У Сунь Ят-сена в то время были и такие «приверженцы», которые называли себя гомн-ньдановцами только для того, чтобы облегчить «проведение своих коммерческих операций. Но это не мешало им устраивать заговоры против Сунь Ят-сена. Вождя Гоминьдана это нисколько не тревожило: мало ли (подлецов на свете. Все попытки Бородина привлечь внимание Сунь Ят-сена к положению внутри партии вначале терпели неудачу.
И вот началась энергичная работа по перестройке Гоминьдана. Во всех районах Гуанчжоу и Шанхая были созданы местные организации, включавшие сотни и тысячи членов партии. Временный ЦИК издавал директивы, все активисты напряженно работали. Первые результаты реорганизации быстро начали сказываться: партия помогала фронту, готовилось новое демократическое законодательство и т. д. Но самый главный результат реорганизации — постепенное сплочение трудящихся вокруг Гоминьдана. Временный ЦИК совершенно не докладывал Сунь Ят-сену о ходе этой работы, так как Сунь Ят-сен был занят исключительно боевыми действиями своих войск. Поражения на фронте вынудили Сунь Ят-сена согласиться на объединение армии под единым командованием генерала Ян Си-миня. Сунь Ят-сен фактически перестал быть главнокомандующим и ему не было надобности постоянно разъезжать по всем фронтам. Надо сказать, что никакой военной подготовки вождь Гоминьдана не имел, и стратегические замыслы его, как правило, были неудачны. Он сам признавал, что это чуть не привело к «гуандунскому Ватерлоо».
Утром 18 ноября состоялось собрание гуанчжоуских комитетов Коммунистической партии Китая и Союза социалистической молодежи. Собрание обсудило итоги реорганизации Гоминьдана в Гуанчжоу и приняло решение о более интенсивной работе коммунистов в Гоминьдане, а также о борьбе с «правой оппозицией, деятельность которой безусловно была направлена не только против реорганизации Гоминьдана, но и против коммунистов. Члены КПК понимали, что их влияние в Гоминьдане зависит не от декларации, а от активной работы в гоминьдановских организациях. Из 40—50 руководителей районных комитетов Гоминьдана девять были коммунистами и членами Социалистического союза молодежи. В первом районе было 30 коммунистов, в десятом — 7, во втором — 3, в третьем, четвертом, пятом, шестом и одиннадцатом •—по одному, а в остальных районах не было ни одного коммуниста. Собрание приняло решение 'перевести хотя бы по одному коммунисту в те районы, где их не было, а в тех районах, где работали минимум три члена Коммунистической партии, создать ячейку. Секретари ячеек вместе с представителями остальных районов составили городское бюро, которое должно было собираться по крайней мере раз в неделю для определения «плана работы -коммунистов в районных организациях Гоминьдана.
На предыдущем собрании районных комитетов гуанчжоуской организации Гоминьдана было принято решение о шефстве. Каждая районная организация Гоминьдана шефствовала над одной из воинских частей на фронте. В связи с этим коммунисты Гуанчжоу приняли решение поручить двум наиболее сильным районным коммунистическим организациям взять шефство над частью юньнаньских и частью хунаньских войск. Было решено немедленно собрать несколько тысяч долларов, продовольствие, одежду и т. д. и в порядке, установленном ЦИК Гоминьдана, отправить все это со знаменами соответствующих районов на фронт, после чего поддерживать регулярную связь с подшефными частями.