Записки землянина

Колмыков Вячеслав

Чтобы изгнать страх из себя я начал кричать в черноту, всем своим видом показывая – какой храбрый мужик стоит перед ними! Если бы там знали, что в эту минуту испытывал этот храбрец на самом деле! Но я не сдавался: выпучивал глаза, делал ужасные гримасы до тех пор, пока меня не успокоили.

— Утихомирьтесь молодой человек.

Не сказать, конечно, что голос принадлежал ангелу, но я и впрямь как-то успокоился. Потом продолжал успокаиваться еще, пока чуть не заплакал. Почему-то так обидно стало. Голос принадлежал мужчине, по-видимому, уже не молодому, но достаточно бодрому и, как мне сразу показалось, очень хорошему. Он не прокатился эхом от невидимых зеркал, а исходил как раз из черноты, на которую я так обиделся.

Я

продолжал смотреть туда и со временем даже стал различать силуэты. Они еще не были такими отчетливыми, чтобы можно было сделать какие-то выводы – то ли это обыкновенный рисунок, то ли толпа добряков, которые будут меня сейчас пытать. И я начал потихоньку себя проклинать за излишнюю доверчивость к приятному голосу.

Этому послужил эпизод, неожиданно выплывший у меня в памяти, когда один представитель милицейского патруля мило предложил подвезти до дому. Как оказалось раньше, чем утром они меня доставить не могли, а последствия были на лицо и на тело, и в душе, когда супруга обвинила меня в измене, поскольку я явился совершенно трезвым. Поэтому я счел нужным не расслабляться и принял стойку, способная помочь на случай, если из темноты вылетят какие-нибудь злобные существа в белых халатах.

Задумался ли я тогда о том, где нахожусь? С уверенностью могу сказать, что нет. Я прибывал в ожидании, и мой мозг был не в состоянии решать подобные задачи. Разумеется, мелькало что-то в голове, но я не зацикливался на этом, упуская мысли, словно они были гонимы сильным ветром. А когда ты в чем-то неуверен, то всегда ждешь подвох, после коего можно с облегчением вздохнуть или с ужасом смириться с положением. Я пока с ужасом мирился. Боялся открыть рот и продолжал ждать.

— Назовите ваш возраст. – последовал следующий вопрос. Это был все тот же голос.

— Тридцать три года, — с трудом начал я. – Паспорт показать?

— А он у вас есть?

Этот вопрос завел меня в тупик. Я сначала пожал плечами, потом отрицательно замотал головой.

В темноте вдруг зашевелились. Заметно было потому, что мои глаза начали лучше различать силуэты. Теперь можно было точно определить, что их там было несколько. Но пока я еще не знал сколько.

— Как вы здесь оказались?

— Здрасьте!

Волнение, прокатившееся по толпе, я почувствовал практически кожей.

— Это вы мне объясните, — немного осмелев, продолжил я.

— Простите, мы несколько растерялись. Здравствуйте товарищ.

— Почему товарищ? – удивился я. – У нас в стране давно этим словом не пользуются. Разве что в «органах». Вы иностранцы?

Теперь это было уже не волнение, а явное замешательство. Шепот был слышен со всех сторон, который я не мог разобрать. Они переговаривались на незнакомом языке. Точно иностранцы, подумал тогда, вербуют гады!

— Что вы там шепчитесь? Давайте на чистоту! Что вам от меня надо?

На сей раз я был вполне доволен своим голосом. Переменил стойку, расставил ноги и вызывающе скрестил руки на груди. Намека на акцент в голосе из темноты я не заметил. Это был чисто русский язык, без какого-либо диалекта (если я в них что-то смыслю) южан, северян. Можно даже сказать, что он был слишком идеален. Это-то и настораживало.

— Ввиду сложившегося обстоятельства, в результате которого вы оказались здесь, мы ничего не можем изменить во всяком случае в ближайшее время. И сейчас лишь готовы принести извинения. Это беспрецедентный случай, в котором нам еще предстоит разобраться. А пока просим вас смириться и принять наши условия гостеприимства.

На «условиях гостеприимства» меня покорежило. Что бы это могло значить? Я впервые слышал такое словосочетание и пока переваривал его в голове, успел пропустить, вероятно, несколько важных сообщений. Но самое главное все же уяснил для себя. И это ввело меня в очередной ступор.

— Далее, чтобы вам было легче, мы будем оперировать понятиями вам

известными, кои способны хоть как-то помочь разобраться в том, о чем пойдет речь. Так сказать, на вашем уровне, на уровне вашей планеты, которую в вашем присутствии мы и будем именовать Землей. На эмоции у вас времени предостаточно, поэтому прошу не перебивать. Надеемся, вы достаточно образованы, чтобы принять информацию, переведенную на ваш язык и с учетом тех минимальных знаний, которыми вы должны владеть. В противном случае вам будет сложно. Принимая во внимание скудность вашего языка мы многое не сможем вам пояснить, поскольку многие понятия, существующие на данный момент во вселенной еще не нашли отражения в нем по причине недостаточной, если можно так сказать, развитости вашей цивилизации. Поэтому все, что вам будет сообщаться, будет иметь только ваш земной смысл…

Дальше я уже мало, что мог соображать. Все мое внимание было обращено на силуэты. По мере того как незнакомый голос излагал мне подробности моего нелепого положения, они становились все отчетливее. Не терпелось их разглядеть. До конца можно было поверить только своим глазам. Инопланетяне, лунатики, марсиане, кто там еще Господи!? Но не земляне это точно, хотя поначалу я не мог найти отличия. Их оказалось множество. Словно я находился посредине древнего Колизея. Хорошо разглядеть можно было только тех, кто стоял в первых рядах. Остальные терялись по мере удаления от центра. Но все равно этого было достаточно, чтобы почувствовать себя чужим в их присутствии.

Я сразу узнал того, кому принадлежал голос. Он стоял впереди всех и не сводил с меня глаз – больших глаз, но не настолько, чтобы его можно было принять за урода. Просто немного крупнее, чем у нас. Он выглядел совершенно лысым. Волос не было не только на голове, но и там, где должны были быть брови, ресницы. О бороде и усах вообще речи быть не могло. Подбородок напоминал треугольник, но не очень острый, проглядывалась ямочка. Уши также невелики и как бы прижаты к голове. В остальном он выглядел нормальным мужиком, нисколько ни странным и не обычным человеком. Если бы я встретил его на улице в своем городе, где и без того цирка хватает, то наоборот позавидовал его прикиду нисколько ни смутившись геометрической физиономии.

А прикид у него – что надо!

Видимо я ожидал, что передо мной предстанут гиганты, поэтому нисколько не удивился их высокому росту. Насколько могу судить, бесспорно, они выше меня на головы три, если учесть мой собственный средний рост. Конечно, у них есть и ноги и руки, как и у обыкновенного человека и, как мне кажется, в правильных пропорциях с телом. Будь я хоть немного сведущ в моде, то детальнее бы разобрался в одежде. Но, похоже, что ничего лучшего для них придумать нельзя. Не знаю, почему так решил. Может из-за переполнявших меня тогда чувств в ситуации, которую я и во сне представить не мог? Ведь во сне же мало чему удивляются. Во всяком случае, со мной так. Или из-за моей готовности принимать теперь на веру все, что предложат и все, что увижу? В начале они предстали передо мной обнаженными (показалось). В действительности же это слабое свечение, облегающее их тела. Его хватает, чтобы скрыть все пикантные подробности первичных признаков, в которых теперь было бы глупо сомневаться. Все на грани доступного. Сколько я не пытался заглянуть сквозь эту дымку, ничего не получалось. Свечение или дымка у всех представляется разного цвета и, я бы сказал, разной формы, хотя последнее можно отнести к пропорциям их тел. Моему оратору принадлежало молочное одеяние, чуть прозрачное. На ногах оно выглядело в форме брюк клеш, а обувь похожа на белые тапочки. Верхняя половина светилась в виде мягкого вязаного свитера. И больше ничего, никаких украшений и аксессуаров. Некоторые из присутствующих также были в совершенно белых одеяниях. В остальном присутствовала вся полтитра красок, которых я и дома-то вместе не наблюдал.