Заповедник для академиков
Шрифт:
Но Марта не собиралась уходить без Лидочки.
— Скорее, скорее, ты не представляешь, какой он поднимет скандал! Он будет требовать нашего изгнания — так уже было, — и пропадут наши денежки за путевки, не говоря уж о письме в местком. За безнравственное поведение. Самое уморительное, что я, кроме него, ни с кем безнравственным поведением не занималась. Где справедливость, граждане судьи?
Стараясь не глядеть на полоску крови на халате, Лидочка надела его, потом опустилась на колени и полезла под свою кровать, чтобы поглядеть, стоит ли там злополучная кастрюля. Но ничего увидеть
— Не будь дурой, Иваницкая! Твои туфли стоят у моих ног. Только последний идиот будет искать их под кроватью.
Так что пришлось обуваться под строгим взглядом Марты.
В умывальной, куда они пришли последними, Марта все торопила Лиду, и Лида поняла, что любовница самого президента настолько трепещет его гнева и изгнания, что не смеет войти в столовую одна, без Лиды. И когда они шли в столовую, Марта подгоняла Лиду, как надсмотрщик — дядю Тома, Марта дала ей понять, что теперь, добившись своего — сладкого тела Марты Ильиничны, — Филиппов постарается выжить ее из санатория, опасаясь, что она проговорится кому-нибудь об их близости и уменьшит его шансы в будущем удержать место. Оказывается, выборная должность президента республики курировалась ГПУ, точнее, отделом товарища Алмазова, потому что в Узкое порой привозили иностранные делегации и отдельных выдающихся представителей зарубежной научной и литературной мысли — так что президент Санузии не мог быть случайным человеком.
Лидочка шла в столовую, не думая о Полине и о ночных делах. Ею овладела странная тупость, ей было все равно, куда она идет и почему, и ее даже удивило обычное утреннее веселье в столовой, смех и громкие голоса молодежи на «камчатке», ее изумило то, что ничего не подозревающий Пастернак мирно беседовал с какой-то толстой дамой в пенсне, что Александрийский, хоть и был бледнее обычного, спокойно уплетал рисовую кашу, и никому не было дела до нее и Полины… А где подозреваемые? Лида поглядела на место Мати — его там не было, но тут же обнаружилось, что это открытие и гроша ломаного не стоило, потому что именно в тот момент Матя, проходя мимо Алмазова, наклонился, что-то сказав.
Президент Филиппов постучал ложкой по пустой кастрюле и воскликнул:
— Второй удар гонга уже был!
— Был! — поддержали его нестройно за столами.
— Отдыхающие из девятнадцатой комнаты за два дня умудрились во второй раз безнадежно и преступно опоздать к завтраку. И если в первый раз мы ограничились выговором, то сейчас, я думаю, мы не имеем права либеральничать!
Филиппов был маленький, худенький, толстовка на нем казалась мятой и несвежей.
Лида взяла за руку замершую, как кролик перед коброй, Марту и уверенно потянула к столу.
— Вы меня слышите? — постарался рычать президент.
— Слышу, слышу, — ответила Лидочка, усаживаясь на свое место.
— Мы устроим общественный суд! — кричал президент.
— Общественный суд! Ура! — «Камчатка» буйствовала, ликовала; предстояло зрелище. В такую погоду перспектива драматического зрелища всегда радует.
Пастернак поморщился. Николай Вавилов наклонился к брату, заговорил не улыбаясь. Матя уткнулся в тарелку. Алмазов презрительно смотрел
— Только не бойтесь, — прошептал, склонившись к самому уху, Максим Исаевич, — мы что-нибудь придумаем.
— А что они могут сделать? — запищала Марта.
— Суд — это суд, — сказал Максим Исаевич и громко вздохнул.
Александрийский сидел к Лидочке в профиль. Шум за столом стих. Вошел, опираясь на палку, старый Глазенап. Лидочка испугалась, что идиот Филиппов и его привлечет к суду, но Филиппов промолчал. Он уселся на свое место, луч света, отразившись от стоявшей перед ним начищенной кастрюли с кашей, попал ему в глаз, и глаз сверкнул, как у дракона. Кастрюля… Надо будет вернуться в комнату до Марты и посмотреть в конце концов, что в той кастрюле!
— А когда будет суд? — спросила Лидочка у Максима Исаевича.
— Спроси меня чего-нибудь полегче, — сказал тот, потом добавил: — Филиппов сначала посоветуется со своим активом.
— И с начальством, — добавила Марта. Она была зла. — Никогда не подозревала, что человек может быть так неблагодарен!
— А он тебе должен быть благодарен? — спросил Максим Исаевич, прищурившись. Щечки его порозовели.
— Разумеется, — сказала Марта и добавила, чтобы у собеседника не оставалось сомнений: — За мою бессмертную красоту.
Лидочка ждала, когда появится подавальщица. Сегодня смена Полины. Если все, что было ночью, — бред фантазии, то Полина сейчас войдет.
С двумя чайниками кофе с молоком вошла незнакомая старуха в белом нечистом халате. У старухи было много золотых зубов — она, видно, гордилась ими и все время улыбалась.
Когда старуха поставила чайник на стол неподалеку от Лидочки, та спросила:
— А где Полина?
— А кто ее знает, эту барыню, — рассердилась вдруг старуха. — Я что, нанималась вам чаи разносить, да? Мое место на кухне, посуду мыть, мне не платят, чтобы я чайники носила!
Лидочка поковыряла ложкой в каше. Налила себе кофе. Кофе был суррогатный, жидкий, невкусный и уже остыл. Она ждала только, когда поднимется из-за стола Александрийский. Он не спешил. Придется подождать его в гостиной.
Выходя из дверей, она оглянулась — сразу несколько человек смотрели ей вслед — Матя, Алмазов, Александрийский, президент. Каждый взгляд Лидочка ощутила отдельно, как различные прикосновения.
Лидочка подошла к картине, изображавшей несчастную жертву крепостнических повадок Трубецких. Девица смотрела печально, словно догадывалась о грядущей судьбе. Или о ней знал художник. «Может, успею сбегать наверх, к себе в комнату, погляжу наконец в эту кастрюлю!»
Но как только Лидочка пошла к выходу из гостиной, в дверях столовой появился Александрийский. Он шел быстрее обычного.
— Как хорошо, что вы догадались подождать, — сказал он.
— Я специально вышла.
— Вы готовы отправиться на прогулку?
— Конечно.
— Тогда пойдемте, не тратя времени даром, пока все еще за столом.
Лидочка помогла Александрийскому одеться, потом оделась сама. Из столовой вышел Пастернак. Он спешил. Увидев Лидочку, он сказал:
— Простите, я хотел проститься с вами. Я сейчас уезжаю.