Заповедник гоблинов
Шрифт:
Зал ожидания гудел от отчаянных призывов диктора к опоздавшим или неявившимся пассажирам, от жужжания тысяч голосов, разговаривающих на сотнях языков, от шарканья и топота множества ног.
Максвелл поднял чемодан и направился было к выходу, но тотчас снова остановился, пропуская автокар с аквариумом, заполненным мутной жижей. В туманной глубине аквариума он разглядел неясные очертания фантастической фигуры; вероятно, это был обитатель какой-нибудь жидкой планеты (жидкой, но отнюдь не водяной!), профессор, прибывший на Землю
Когда автокар с аквариумом проехал, Максвелл без дальнейших помех добрался до дверей и вышел на красивую эспланаду, которая террасами спускалась к бегущим полосам шоссе. Он с удовольствием заметил, что около шоссе нет очереди – это случалось не так уж часто.
Максвелл всей грудью вдыхал чистый вкусный воздух, пронизанный холодной осенней свежестью. Он казался особенно приятным после недель, проведенных в мертвой, затхлой атмосфере хрустальной планеты.
Подходя к шоссе, Максвелл увидел огромную афишу. Набранная старинным крупным шрифтом, она торжественно и с достоинством зазывала почтенную публику:
– Максвелл! – крикнул кто-то, и он обернулся.
К нему по эспланаде бежал какой-то человек.
Максвелл поставил чемодан, поднял было руку в приветственном жесте, но тут же опустил, увидев, что окликнувший незнаком ему. Тот перешел на рысцу, а потом на быстрый шаг.
– Профессор Максвелл, не так ли? – спросил он. – Я не мог ошибиться.
Максвелл сдержанно кивнул, испытывая некоторую неловкость.
– А я – Монти Черчилл, – объяснил незнакомец, протягивая руку. – Мы познакомились с вами около года назад. У Нэнси Клейтон на ее очередном гала-вечере.
– Как поживаете, Черчилл? – сказал Максвелл холодно.
Потому что теперь он вспомнил этого человека – если не лицо, то фамилию. Как будто юрист. И кажется, специализируется на посредничестве. Один из тех, кто берется за любое дело, лишь бы клиент хорошо заплатил.
– Лучше не бывает! – весело воскликнул Черчилл. – Только что вернулся из поездки. Не слишком долгой. Но все-таки до чего же приятно вернуться домой! Ничего нет на свете лучше дома. Потому-то я вас и окликнул. Несколько недель ни одного знакомого лица, представляете?
– Спасибо, – сказал Максвелл.
– Направляетесь к себе в университетский городок?
– Да.
– Ну зачем же! – запротестовал Черчилл. – У меня тут автолет. На станционной площадке. Места для двоих вполне хватит. Доберетесь домой гораздо быстрее.
Максвелл молчал, не зная, на что решиться. Черчилл ему не нравился, но он был прав: по воздуху они доберутся туда гораздо быстрее. А это его устраивало – он хотел поскорее выяснить положение вещей.
– Очень любезно с вашей стороны, – наконец ответил он. – Конечно, если я вас не стесню.
Глава 3
Мотор зафыркал и смолк. Через секунду оборвалось тихое гудение сопел, и в наступившей тишине стал слышен пронзительный свист воздуха, ударяющегося о металл.
Максвелл взглянул на соседа. Черчилл сидел словно окаменев – то ли от страха, то ли от изумления. Ведь случилось немыслимое, то, чего никак не могло быть. Автолеты этого типа никогда не ломались.
Внизу под ними вздымались острые зубцы крутых утесов и макушки могучих деревьев, под которыми прятались скалы. Слева вилась серебристая лента реки, омывавшая подножия лесистых холмов.
Время словно застыло и начало растягиваться – казалось, непонятное колдовство превращает каждую секунду в целую минуту. И с удлинением времени пришло спокойное осознание того, что должно было произойти, – так, как будто речь шла не о нем, а о ком-то другом, как будто ситуацию трезво и реалистически оценивал посторонний наблюдатель, подумал Максвелл. Но где-то в дальнем, скрытом уголке его мозга жила мысль о паническом страхе, который вспыхнет чуть позже, когда автолет ринется вниз, на верхушки деревьев и скал, а время обретет обычную скорость.
Подавшись вперед, он осмотрел простиравшуюся внизу местность и вдруг увидел поляну в лесу – крохотный светло-зеленый островок в темном море деревьев.
Он толкнул Черчилла локтем и указал на поляну. Тот посмотрел, кивнул и начал поворачивать штурвал медленно и нерешительно, словно проверяя, будет ли машина слушаться.
Автолет слегка накренился и сделал вираж, по-прежнему продолжая медленно падать, но уже в нужном направлении. На мгновение он, казалось, вышел из-под контроля, затем скользнул вбок, теряя высоту быстрее, чем раньше, но планируя туда, где среди деревьев был виден просвет.
Теперь верхушки деревьев стремительно мчались им навстречу, и Максвелл уже различал осенние краски – сплошная темная масса стала красной, золотой и оранжевой. Длинные багряные копья взметнулись, чтобы пронзить, золотые клешни злобно тянулись к ним, чтобы сомкнуться в цепкой хватке.
Автолет задел верхние ветки дуба, на миг, словно в нерешительности, повис между небом и землей, а затем нырнул к зеленой лужайке в самой чаще леса.
Лужайка фей, отметил Максвелл. Их бальный зал, а теперь – посадочная площадка.