Заповедными тропами
Шрифт:
— Не житье под Москвой совсем, — нарушил я молчание, когда мы наконец вышли к железной дороге и тропинкой направились к станции. — Охотников в Москве хоть отбавляй, а среди них немало таких, которые и представления не имеют, насколько полезны для нас совы. Встретит такой охотник в лесу странную большеголовую птицу, не задумываясь, убьет ее и решит сделать чучело. Вот почему серые неясыти стали под Москвой настоящей редкостью. И напротив, возьми Закавказье — там этих сов очень много. Их никто не трогает, и они живут и в леса, и в садах, часто у самого жилья человека, истребляя крыс и других грызунов-вредителей. Иной раз утром выйдешь из дому и увидишь сидящую над окном совушку. Распушится она вся, голова у нее большая, круглая, глаза тоже большие и черные, с едва заметным малиновым оттенком. Близко подойдешь к ней, а она не боится, сидит на том же месте, только свои круглые глаза на тебя таращит. А ранней весной — в марте или в конце февраля, вечерами, как начнут перекликаться эти неясыти — красота такая, что представить трудно. Одна кричит рядом, другая в соседних садах, третья в лесу. В горах откликается эхо. Слушаешь — и не можешь наслушаться этой лесной музыки.
В этот момент мы подошли к станции; у платформы стоял поезд, мы заспешили, и разговор оборвался.
Много раз после этого случая приезжал я на тягу в Голицыно. По-прежнему вечерами до тяги пели дрозды и зарянки, потом то хорошо, то плохо тянули вальдшнепы, порой раздавался выстрел, только ни разу не слышал я на знакомой вырубке крика серой неясыти. После того как при нас была убита одна из птиц, другая, видимо, покинула этот лесной массив, и совы совсем перестали гнездиться в окрестностях станции.
Глава пятая
ХОМЯКИ
В лето, к которому относится этот рассказ, меня особенно интересовали мелкие грызуны. Пользуясь каникулярным временем, я поселился в одном зерновом совхозе на Украине и здесь решил познакомиться с образом жизни этих животных. Особенно интересовали меня рыжие хомяки.
Хомяк по внешнему виду очень похож на морскую свинку. Однако сходство это только внешнее, нрав их совершенно различен. Смело берите в руки морскую свинку. Робкий зверек безобиден. Он не укусит вас, не причинит боли. Но от рыжего хомяка держите руки подальше.
Невелик хомяк, неловок в своих движениях, но смел и зол до невероятности, а его укусы крайне болезненны. Длинные и тонкие передние зубы хомяка в момент укуса несколько изгибаются в стороны. Вследствие этого они наносят не только глубокую, но и рваную рану. Этим укус хомяка хуже укуса многих других, более крупных и сильных животных. Туловище хомяка толстое и короткое, морда широкая, лапы маленькие, хвост короткий, Спина зверька рыжая, брюшко черное, кисти ног белые, как будто в белых перчатках. Белый цвет также на кончике морды, на шее и боках тела. Одним словом, рыжий хомяк — яркий и нарядный зверек. Бывают хомяки и иной, почти черной окраски, но, за исключением немногих районов, встречаются они очень редко.
Уже первые экскурсии в окрестности совхоза убедили меня, что хомяк здесь обычное животное. В кустарниках терна и в высокой траве среди полей я обнаружил хорошо заметные тропки; они приводили меня к обитаемым норам.
Прошло еще несколько дней, и наконец я повстречался с одним из обитателей подземных жилищ. В одно летнее утро, еще до восхода солнца, я шел по тропинке среди мелких кустарников и вдруг, заметив движение впереди, остановился. Прямо ко мне по тропинке не спеша трусил крупный рыжий хомяк. Его защечные мешки до отказа были набиты зернами пшеницы, и вследствие этого голова грызуна казалась непропорционально большой и широкой. Вероятно, он возвращался с ближайшего поля в свою нору. Я стоял неподвижно, и хомяк заметил меня когда между нами оставалось не более метра. Но смелое животное, видимо, не собиралось уступать дорогу человеку. Хомяк поднялся на задние лапы, поспешно освободил защечные мешки от зерен и злобно заскрежетал своими зубами. Я попытался накрыть его шапкой, но зверь на мгновение вцепился в нее, а затем отпрыгнул в сторону и нырнул в случайную нору. «Ну и смелое же существо, — подумал я. — Надо поймать семью хомяков, понаблюдать за ними в неволе, а потом передать Московскому зоопарку».
Однако достать семью хомяков оказалось не совсем просто. Суслики, например, обитали у самого совхозного пруда. Два ведра воды, вылитые в первую жилую нору, — и вам в руки попадал суслик. Иначе обстояло дело с хомяками. Как будто назло, все обитаемые норы находились далеко от воды. Раза два с местными ребятами я предпринимал походы за хомяками, но они, к моей досаде, кончались неудачей. Ведь нелегко доставить воду километра за два от берега. А это приходилось делать неоднократно. Однако каждый раз воды оказывалось недостаточно. Надо было отправляться за новой порцией, и тут-то исчезал азарт моих юных друзей. Хомяки, таким образом, подвергшиеся непривычному купанию, но невредимые, оставались в глубокой, недоступной норе. Вот по этой-то причине я и решил воспользоваться волами совхоза. С помощью их я предполагал доставить к месту расположения хомячьих нор сорокаведерную бочку с водой. При наличии воды я рассчитывал на полный успех в своем деле.
На целинном клочке степи среди сжатых хлебов стояла телега с большой бочкой, запряженная двумя волами. На стенках бочки под лучами солнца блестела расплесканная вода, а волы, поскрипывая ярмом, лениво щипали траву и отмахивались хвостами от назойливых насекомых. Трое загорелых ребят-подростков окружили небольшой холмик, в центре которого помещалась нора хомяка. Четыре полных больших ведра, вылитых подряд в расширенный ход, не дали никаких результатов. Словно живая, журча и рокоча, вода уходила в глубокую нору. Когда же Ваня быстро опрокинул пятое ведро, нора неожиданно заполнилась доверху и уровень воды несколько секунд оставался неподвижным.
— Заткнул, — шепнул Ваня, подтягивая к норе еще ведро с водой.
Это продолжалось недолго. Поверхность воды в норе вдруг закачалась и резко понизилась на целую четверть.
— Лей еще, — скомандовал Ваня, — пьет! — И нора вновь наполнилась доверху. Но в этот момент уровень воды, так сказать, рухнул и со своеобразным гулом ушел в глубину. Новая струя воды потекла в нору из перевернутого ведра; едва справляясь с нею, на поверхности появился сначала крупный хомяк-самка, а за ним еще семь небольших хомячат. Не теряя времени, ребята как попало хватали мокрых, еле живых зверьков и бросали их в рядом стоящую лейку, заполненную соломой. Так многочисленная семья хомяков попала мне в руки.
Пойманных хомяков я поместил в просторный низкий ящик. Его дно я выстлал слоем дерна, а сверху ящик накрыл рамой с металлической сеткой. Мокрые и озябшие зверьки сбились в углу в тесную кучку. Я засыпал их сеном и оставил в покое.
Проснувшись на другой день утром, я осторожно приподнял раму и заглянул в ящик. Внутри он был освещен солнцем. Тысячи пылинок двигались и блестели в солнечном свете, пахло увядающей зеленью. А среди поникшей, покрывающей дно травы на задних лапках сидели мои пленники.
Но они уже не походили на вчерашних несчастных, мокрых зверушек. Трудно даже представить себе, насколько они были сейчас привлекательны. Толстые и смешные увальни с каким-то особенным спокойствием и недоумением следили за моими движениями. Их высохшие за ночь шкурки лоснились на солнце. Ни испуга, ни растерянности не чувствовалось в их позах. Я невольно залюбовался моими хомячатами. «Но ведь мне нужно накормить новых питомцев, привести в порядок помещение», — спохватился я. И вот, стараясь не делать резких движений, я поправляю дерн в ящике, под самым носом одного из зверьков насыпаю кучку семян подсолнуха, кладу молодую морковку. Хомячата никак не реагируют на мои действия и продолжают сидеть на задних лапках. «Однако как симпатичны эти зверушки!» — любуюсь я хомячатами, и в этот момент, опершись на ящик, нечаянно сдвигаю его с места. Он двигается на самое короткое расстояние — ну, предположим, на два-три сантиметра, но и этого вполне достаточно. Раздается скрипучий звук, пугающий хомяков. Как по команде, они бросаются по направлению мнимой опасности, и трое из них вцепляются зубами в мою руку. Острая боль заставляет меня резким движением выдернуть руку из ящика. Слишком поздно разжав свои челюсти, вместе с рукой снаружи появляются хомячата, шлепаются на пол и, вновь усевшись, как в ящике, на задние лапы, угрожающе скрежещут своими зубами. Я же растерянно смотрю то на хомячков, то на свою руку; из глубоких рваных ранок на пол капают капли крови.