Заповедными тропами
Шрифт:
Как видите, первое знакомство с хомячатами мне обошлось недешево. Но это было только начало. Члены многочисленной четвероногой семейки и в дальнейшем кусали меня при всяком удобном случае, при каждой моей оплошности. И если бы ранки не заживали, на моих руках не было бы живого места. Однако все это в прошлом, и сейчас я с удовольствием вспоминаю о кратковременном пребывании хомячат у меня в неволе; содержание их дало мне возможность близко познакомиться с их повадками и нравом.
В отличие от многих других грызунов, хомяк всеяден. Он охотно ест зелень растений, корнеплоды, семена, но не отказывается и от животной пищи. Пустите к хомяку майского жука, и он съест его с удовольствием. Животная пища, видимо, имеет большое значение в его питании. Хомяк не впадает в зимнюю спячку, но редко появляется зимой на поверхности.
Зимняя жизнь грызуна протекает в глубокой норе, где он сохраняет запасы зерна; их хватает хомяку на всю зиму. Страсть к заготовке всего съестного впрок проявляется у хомяков и в неволе. Излишки корма — зерна пшеницы, подсолнуха и конопли — он перетаскивает в защечных мешках в свою кладовую; делает он иногда кратковременные запасы и из животной пищи.
Однажды в клетку к хомяку попала случайно травяная лягушка. Хомяк был вполне сыт, но не упустил добычи. Несколькими быстрыми укусами хомяк парализовал ее движения: в двух-трех местах он перекусил ее длинные задние ноги, после чего лягушка потеряла способность прыгать.
Проголодавшись, хомяк ее съел.
Семья хомяков прожила у меня несколько больше месяца, и если в отношении пищи они были неприхотливы, то в другом отношении доставляли много хлопот и нуждались в неустанном присмотре. Своими острыми и длинными зубами хомяк способен прогрызть гладкую и толстую доску. Стенки предназначенного для них ящика не являлись серьезным препятствием к побегу. Будучи ночными животными, хомячата за одну ночь успевали наделать дыр в стенах. В таких случаях всю семейку грызунов наутро я находил не в клетке, а в комнате.
Однажды я не обнаружил хомяков не только в клетке, но и в комнате.
Обыскивая закоулки, я нашел в полу небольшую свежую дырку; она вела в подпол. Каким-то чудом хомячата не успели уйти далеко. Я спешно спустился в подпол и выловил всех беглецов до единого. Но во что превратились после этой операции мои руки! Они были жестоко искусаны.
Как можно скорее расстаться с хомячатами — было единственное мое желание после этого случая. Тем более что они не поддавались приручению и продолжали жестоко кусаться при всяком испуге. Я же при одном виде хомяков испытывал неприятное чувство и невольно прятал руки в карманы. Вот до чего довела меня «милая семейка» хомяков, прожив под моим покровительством немного больше месяца.
Но всему бывает конец. Кончилось и пребывание у меня зубастых зверушек. На другой день после приезда в Москву я унес клетку с хомячатами из своей квартиры. Семь хомяков из восьми поступили в Московский зоопарк, восьмой хомячонок бесследно исчез. Но куда он мог исчезнуть? Этот вопрос долго не давал мне покоя. Прошло больше года — хомячата и их укусы были забыты.
Однажды я обратил внимание на странное повреждение тыквы. Большая ярко-желтая тыква несколько дней тому назад была куплена на рынке и все время лежала на полу у балконной двери. Я взял тыкву в руки и внимательно осмотрел свежие надгрызы на ее гладкой поверхности. Кто это сделал? У нас не было кошки, но и мышей давно не было видно. Да и надгрызы не походили на мышиные — этот грызун не обладает такими большими зубами. Быть может, крыса? Но и крысы также давно не проникали в нашу квартиру. Я ничего не мог придумать. Одно было ясно. Какой-то загадочный зверек поселился в нашей квартире. Кто он такой? Чтобы получить ответ на этот вопрос, я решил поставить ловушку. Для этой цели я использовал небольшой сундучок с плотно закрывающейся крышкой. Для того чтобы превратить его в западню, я приспособил к нему несложный механизм. Крышка должна захлопнуться, как только зверек спустится на дно ящика и коснется настороженной дощечки. Не зная точно, на кого я ставлю ловушку, я решил использовать разнообразную приманку.
Ловушка поставлена. Я лежу на кушетке в темной комнате и жду сигнала. Но кругом тишина; монотонно постукивают стенные часы; иногда доносится шум улицы. Я стараюсь не спать, но мысли мои путаются. И вдруг я вздрагиваю и поднимаюсь на кушетке. Вероятно, я спал, а если спал, то что меня разбудило? Я зажигаю электричество и бросаю взгляд на ловушку — она захлопнута.
Тогда я вскакиваю, ставлю ящик на стол и, осторожно приоткрыв крышку, заглядываю в ящик. Через узкую щель я узнаю своего старого питомца-хомячка. Зверек перепуган, но, как и когда-то, он сидит на задних лапках и угрожающе скрежещет своими зубами.
Больше года, ничем не выдавая своего присутствия, беглец-хомячок прожил в моей московской квартире. Из лоскутков материи, бумажек, когда-то утерянного шарфа и шкурок мышей за книжным шкафом хомячок устроил себе гнездо. Из своего убежища осторожный зверек, видимо, выходил только ночью, когда все спали. Собирая случайно упавшие на пол кусочки хлеба и рассыпанные из клетки с птицами зерна, беглец не только кормился, но и делал запасы впрок. Мне интересно знать, как бы вы поступили, читатель, со зверьком на моем месте?
Пойманный хомячок прожил у меня в ящике ровно сутки. На следующий вечер я открыл крышку и выпустил оттуда хомячка. Но выпустил его не на волю, а опять в свою квартиру. Ведь он не доставлял мне никакого беспокойства. Видимо, он был даже полезен, так как за время его пребывания в квартире совершенно исчезли домашние мыши.
Глава шестая
ТРУШКА
В широкой котловине среди бугристых песков, где мы расположились лагерем, помещался крупный городок грызунов-песчанок. По меньшей мере на пятьдесят метров кругом вся почва, поросшая мелким саксаулом и усыпанная отмершей растительной ветошью, была сплошь изрыта зверьками. Бесчисленные норки шли в различных направлениях, их ходы перекрещивались и соединялись, представляя собой сложный лабиринт, в котором, вероятно, и самим обитателям было нелегко разобраться. Когда после дневной стоянки я проснулся от громкого свиста зверьков и выбрался из палатки, десятки потревоженных песчанок побежали к своим норкам. Здесь, чувствуя себя в безопасности и готовые в любую секунду скрыться в подземном убежище, они поднимались на задние лапки и с любопытством рассматривали нарушителей покоя. Однако на протяжении последней сотни километров, пройденных нами по пескам Кызылкумов, мы встречали песчанок так часто и они так надоели нам своим назойливым свистом, что я перестал на них обращать внимание.
И сейчас меня интересовали не наши многочисленные соседи, а крупное гнездо какой-то птицы, устроенное на широких ветвях старого саксаула. Оно виднелось в километре от нашего лагеря. Захватив палку, я зашагал в том направлении. Но на этот раз я не достиг цели.
Не прошел я и половины расстояния, как под моей ногой подалась рыхлая почва, и я по колено провалился в нору песчанки. Конечно, это не могло задержать меня надолго — не в этом дело. В момент, когда под моей тяжестью, поднимая пыль, рухнуло подземное жилище, из него выскользнул какой-то длинный пестрый зверек и в ту же секунду исчез в соседней норке песчанки. Из-за пыли и быстроты движения я не рассмотрел его как следует. «Вероятно, перевязка», — подумал я и, отойдя несколько в сторону, стал следить за норкой, где скрылось животное. И не напрасно. Вскоре любопытство неведомого зверька побороло страх, и из норы появилась пестрая белобровая мордочка. Прошло минут пять, я не двигался, и смешной зверек, продолжая следить за мной своими иссиня-черными глазами, осторожно вылез наружу. Извиваясь как змея, он на брюхе прополз около метра и вновь скрылся в следующей норке песчанки. Я же, не отрывая глаз, все время следил за этим странным, оригинальным животным. «Нужно поймать живьем», — решил я и, заткнув нору палкой, спешно зашагал к лагерю за кетменем и лопатой.
Однако, раскопав значительный участок почвы, я потерял надежду. Нора, куда скрылся зверек, вскоре соединилась с многими другими норками — несомненно, я бессмысленно тратил силы. Какова же была моя досада, когда я, решив передохнуть, случайно взглянул в противоположную сторону. В одной из норок я увидел пеструю голову перевязки. Зверек с нескрываемым удивлением и любопытством следил за моей бесполезной работой. Но и раскопка второй норы не увенчалась успехом. Интересующий меня зверек так и не попал мне в руки.