Запоздалые истины
Шрифт:
— Нет, пасется.
— Но ведь деньги можно не вернуть и в бар больше не пойти?
— Ха, он адрес записывает.
— Можно адрес соврать.
— Ха! В бар тогда не сунешься, а он один на район. А как соврешь... Сосик или уже знает тебя, или по рекомендации, или сходит в комнату и по телефону в справочном адресок проверит. У него и купить можно всю фирму — джинсы, диски, кеды, французские колготки... И попугаев продает, и обезьян. Только денежки нужны — ого какие.
— Ты у него брал?
— Не раз.
— Отдавал?
— Как
— А кто еще?
— Навалом ребят, да они не признаются.
— Почему?
— Сами же у Сосика просили...
Психология подростков не терпит полутонов. Леденцов ее понимал: парень пришел с подружкой, ему надо потанцевать да покрасоваться, денег нет, он просит, его выручают... И он вместо благодарности заявит в милицию? Ну, а стопроцентная надбавка не в счет — знал же условия. О стопроцентной надбавке парень вспоминал на следующий день. Где взять деньги? У родителей, одолжить у приятелей, заработать, что-нибудь продать?.. Или украсть?
— Миша, джинсы у Сосика купил?
— За двести.
— А сколько брал у него наличными?
— Не наличными.
— А как?
— Сосик запишет сумму, на нее барменша и отпустит чего хочешь.
Дошли и до барменши, до бандерши. Как там... «Никогда не беспокоят поступки женщин, а беспокоит то, на какие поступки они толкают мужчин». Впрочем, вряд ли такая женщина, как Дарья Крикливец, могла вдохновить Сосика на какой-либо поступок.
— Значит, расчет шел безналичный, — задумчиво сказал Леденцов.
Он вспомнил свое посещение бара. Чувство, близкое к страху, хлестнуло его раньше осознанной мысли. Не может быть... «Школьница» отпускала коктейли без денег.
— Барменша какая? Грузная, черная, постарше?.. — спросил он с остатками надежды.
— Нет, другая, с косичками.
Леденцов вскочил. Так он еще не ошибался. Инспектор уголовного розыска, знаток преступников, любитель психологии... Ввел в заблуждение Петельникова. Но не собственная ошибка занимала его сейчас... От Кати Муравщиковой было известно, что «школьница» на день рождения приглашена. Петельников мог ей довериться. А если придет Сосик...
Инспектор глянул за угол здания — свободные машины стояли.
— Ефременко, поедешь со мной?
— Куда?
— На операцию, — буркнул Леденцов.
21
Сознание прояснялось, в голове-словно рассветало. Перед глазами лежала бездонная и белесая прозрачность. Инспектор догадался, что он смотрит в окно и видит белую ночь. Там было свободно и прохладно. Приложить бы эту белую ночь к затылку...
Он лежал на кухне со связанными руками и ногами. В передней топали выгоняемые гости. Потом все стихло — лишь где-то за стеной всхлипывала Катя, которую, видимо, не выпускали.
Инспектор попробовал вырваться из веревок, заерзал на полу и тогда увидел Вику — она сидела в углу и спокойно курила. Ее глаза,
Почти сразу же в кухню шагнул Сосик и склонился над Петельниковым — близко, к самому лицу.
— Головка — болит, инспектор?
Чем же так поражало лицо этого Сосика... Много людей с ярко-белой кожей и черными волосами. Контрастностью: слишком белого и слишком черного. Когда лицо в лицо... Петельников приметил, что Сосиковы щеки неравномерной белизны. И в волосах есть серенькие прядки.
— Сосик... Ты назвал парнишку в очках бабой... А баба... ты.
— Да ну?
— Ты же красишься и пудришься. И мужчины не бьют сзади.
— Я тебя и спереди положу.
— Нет, Сосик. Ты можешь только сзади. Как и Леденцова.
— Важен результат.
— Ты слаб, Сосик.
— А ты силен — а лежишь.
— Твои черные крашеные волосы, черные очки, черная куртка — от неуверенности.
— В чем — я — неуверен — ты — легавый?
— В жизни. Ты же неудачник.
— А — что — такое — неудачник — а?
— Человек, не понявший смысла жизни.
— Мысляжом давишь, легаш-теоретик?
— Все, кто хапает деньги и вещи, — это неудачники, Сосик.
— Чего ж ты, удачник, — на полу — опутан веревкой?
— У меня работа такая.
— Хватит щекотать жабры, — кончил Сосик философские разговоры. — Зачем вызывал оперативную группу?
— Для полноты компании, — усмехнулся инспектор.
— Зря скалишься — ты у меня — в руках.
— Нет, Сосик, ты у меня в руках.
— Загадками пишешь?
— В уголовном розыске знают, что я тут. Поэтому убить меня ты не можешь. Тебе остается бежать. Но ведь все равно поймаем. Так кто у кого в руках?
— Поймать меня — у вас штаны треснут. Зачем вызывал свою группу?
— Так тебе и сказал...
— А я — кислород — перекрою.
Он склонился еще ниже и деревянным ребром ладони пробно надавил на горло. Инспектор не испугался, потому что его обуяла такая злость, которая растопила все другие чувства и ощущения. И он понял, что такое пытка, — не издевательства, не боль, не веревка, которая до крови вдавилась в его кожу...
Пытка — это видеть перед собой лицо врага и быть бессильным.
— Закон наш, Сосик, неполный... Сказано, что преступник тот, кто нарушил закон... Преступник — это прежде всего подлец...
Дерево ладони вдавилось в горло. Петельников закашлялся, и зеленые мушки побежали в глазах...
В передней тренькнул недоверчивый звонок. Сосик вскочил, окинул взглядом инспектора и вышел. В квартире все притихло.
Петельников ждал, повторится ли звонок. Вернувшийся гость? Почта? Мальчишка, озоровавший на лестнице? По ошибке надавили не ту кнопку? Надо бы что-то сделать... Закричать? Инспектор болезненно усмехнулся. Здоровый мужик развалился на кухне и орет. Ребята потом засмеют.