Запредельность
Шрифт:
Только бы добраться до этой планеты – до наступления столь почитаемого ею Судного Дня…
– Итак, начнем. Как вы понимаете, обстоятельства вынуждают нас к чрезвычайным мерам – нечасто трибуналы проводят здесь, на пороге нашего дома. Видимо, вы понимаете, в чем причина: в обстановке обострения внешних и внутренних конфликтов Земля не может принять столь непредсказуемую и опасную личность, как вы, Конрад. Но Земля также справедлива и ласкова, а потому готова выслушать ваши объяснения. Скажите, брат мой, что послужило причиной… вашего срыва? – арбитр говорил неторопливо, спокойно, но от этого спокойствия
Конрад чуть улыбнулся: его не страшила угроза смерти. Смерть была частью его натуры.
– С момента так называемого «срыва» и по настоящее время я нахожусь при исполнении особой миссии, порученной мне лично Верховным Магистром, – уважительно, но с достоинством сказал Конрад. – В связи с этим я требую ускоренной процедуры покаяния и отправки меня на Землю в сопровождении двух моих спутников…
В глазах мороков эскорта появился интерес. Их внимание теперь сконцентрировалось на Конраде.
– Вы несколько забываетесь, брат мой, – невозмутимо сказал арбитр. – У вас нет права что-либо требовать. Зато есть обязанность отвечать на вопросы. Будем считать, что я не слышал этого выпада. Итак, какова цель вашей миссии?
– Сожалею, ваша честь, присяга запрещает мне отвечать на этот вопрос, – сказал Конрад. – Но вы можете задать его мэтру Ашоку – я выполняю его приказ.
– Мэтр Ашоку задержан и находится под стражей, – в голосе арбитра появились металлические нотки. – Я должен принять решение: допустить вас на Землю, арестовать, или уничтожить на месте, как изменника. И мое решение зависит исключительно от ваших показаний…
Лекс кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Он и глазом не успел моргнуть, как вокруг Конрада уже стояла зловещая троица мороков – расслабленно, с напускным равнодушием, однако готовых в любой миг броситься на проштрафившегося собрата по оружию.
– Ладно… – неожиданно мягко сказал арбитр. – Буду откровенен: я понимаю ваши мотивы, Конрад. Право же, они довольно убедительны. Давайте я сам скажу то, что хотел бы услышать от вас. Вы не возражаете? Да: участники процесса предупреждаются об ответственности за разглашение услышанного здесь…
Конрад был бледен. Без всякого сомнения – он бросился бы на втрое превосходящего по силе врага, если б от его выдержки не зависело нечто большее, чем собственная жизнь. Его взгляд сфокусировался на арбитре, который степенно поменял позу, опершись на деревянный подлокотник, и устремил взгляд вдаль – в бесконечность сквозь стены и толщу породы.
– В руководстве Ордена уже давно муссируется тема Пришествия как религиозной и философской категории, – сказал арбитр. – И это не имело бы для нас особого значения, если бы из разряда теоретических разговоры не перешли в практическую плоскость…
Лицо Конрада застыло непроницаемой маской. Он слушал. Нетерпеливо ерзали представители Обители: похоже, арбитр коснулся весьма щекотливой темы. Арбитр не заставил присутствующих долго ждать.
– Как воин Судного Дня, вы не обязаны знать о существующих фракциях и
Лексу показалось, что на миг он провалился в глубокий сон. Ему вновь снился айсберг – но на этот раз это был чужая, мрачная глыба льда, таящая в своем гигантском, невидимом основании холодные и отвратительные тайны…
Арбитр продолжал:
– Все мы веруем в приближение Конца Сущего. Более того, эта вера является важнейшей частью нашей повседневной жизни, часть нас самих. Мы верим в справедливость нашей войны с отступниками, в праведность наших устоев. Мы чтим наследие великих, открывших нам истину, несем нашу веру через столетия с тем, чтобы истина восторжествовала во всех уголках известной нам части Вселенной… Проблема в том, что некоторые верховные иерархи Ордена стали трактовать учение чересчур буквально. Все мы знаем о грядущем пришествии Спасителя – но кто сказал, что это произойдет в обозримом будущем, что оно будет носить характер обыденного явления, дословно иллюстрирующего учение? Ведь и юнцу ясно, что Спаситель – это святой дух, божество, которому ни к чему человеческое обличие, материальная мишура и дешевая атрибутика. Вы понимаете, к чему я это говорю?
Конрад глядел на арбитра хмуро. Он все прекрасно понимал.
– Некоторые наши идеологи слишком увлеклись материализацией наших духовных основ, – говорил арбитр. – С некоторых пор о Спасителе стали говорить как о простом человеке, что лично явится к нам Извне незадолго до Конца Сущего. Более того – этот, якобы Спаситель, будет нуждаться в нашей с вами помощи. Каково, а?!
– Ересь! – сердито бросил настоятель. Его коллега проворчал под нос что-то невразумительное, но, несомненно, злобное.
– Что же здесь, по-вашему, противоречит учению? – холодно поинтересовался Конрад.
– Вы действительно не понимаете, или упорно продолжаете притворяться? – снисходительно усмехнулся арбитр. – Я готов списать это на ограниченность подготовки наших доблестных, но не слишком образованных воинов…
Мороки обменялись маловыразительными взглядами. Тон арбитра стал более размеренным, поучающим:
– Нужно понимать: вера не нуждается в материальных доказательствах правоты нашего учения. Всякие попытки толковать учение буквально следует рассматривать, как сомнение в его истинности, понимаете? Предъявляя такие доказательства – которые, к тому же, заведомо фальшивы, неубедительны и попросту смехотворны – вы дискредитируете учение в глазах народов. Всем известны явления лже-Спасителей сто, двести лет назад…
– Это не тот случай! – прорычал Конрад. Мороки почти синхронно сделали шаг в его сторону.
– Этот случай действительно отличается. Причем – в гораздо более опасную сторону… – арбитр недовольно поерзал в неудобном кресле. – Никогда еще еретическая зараза не проникала в самое сердце Ордена! Никогда еще Орден не подходил так близко к краю пропасти из-за преступного легкомыслия своего руководства…
– Вы называете мэтра Ашоку, самого праведного из всех Магистров, еретиком?! – Конрад был бледен, и это показалось Лексу не очень хорошим признаком.