Запрещенная реальность. Том 2
Шрифт:
Первым заговорил Соболев, глядя только на Бабуу-Сэнгэ. Голос его был спокоен и ровен, но каждое слово заметно искажало белые, будто кость, стены города Пауроподов:
— Вы хотели меня видеть, координатор, я здесь.
— Я увидел, — слегка поклонился настоятель храма Гаутамы с обманчиво благожелательным и миролюбивым видом. — Я проникся. Вы идущий, это заметно. Жаль, что мы не обратили на вас внимание раньше, удалось бы избежать ненужных конфликтов.
— Если ваше желание исполнилось, позвольте нам удалиться. Мы не желали воевать ни
— Мне хотелось бы поговорить с вами в другой обстановке, господин Соболев.
— Других встреч не предвидится, говорите сейчас.
— Хорошо. — Бабуу-Сэнгэ был само смирение. — Не хотели бы вы пополнить ряды избранных учеников Союза Девяти?
— Нет.
— А пройти досрочное Посвящение и стать равноправным кардиналом Союза?
— Нет, — твердо отказался Матвей.
— Вас не влечет идея коррекции социума? Власть над государством и людьми? Допустим. А если мы предложим вам пост Инспектора Союзов? Вы сможете корректировать деятельность Союзов Неизвестных, сообразуясь исключительно с личным понятием справедливости.
— Нет! — в третий раз ответил Матвей. — Коррекция реальности, как и политика, — слишком грязное дело, я в этом убедился. История человечества не сохранила имени человека, пришедшего в политику или к власти с чистыми руками и не замаравшего их впоследствии. Наверное, это принципиально невозможно в нашей «запрещенной реальности». Но я не хочу экспериментировать с такими понятиями, как честность, совесть, этика, мораль, вера и любовь. Я вообще не хочу предлагать миру свое видение и точку зрения на положение вещей. Каждый из потомков Инсектов волен сам выбирать свой путь. Вы меня поняли?
— Конечно, идущий, — поклонился Бабуу-Сэнгэ, перестав излучать благожелательность. — Я уважаю чужую точку зрения, даже если она противоречит моей. Но вы упускаете из виду одно обстоятельство. В этом мире именно Союзы Неизвестных реализуют законы реальности, и это высший Закон! Любой, кто не подчинится ему…
— Не стоит продолжать, настоятель, — улыбнулся Матвей. — Вы просто не в курсе последних событий. Я, Посвященный II ступени Внутреннего Круга, с этого момента являюсь реализатором Закона обратной связи земной реальности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Союзу Девяти придется пересмотреть свои планы вмешательства в жизнь страны. А теперь дайте нам пройти. Мне не хотелось бы применять Силу, которая мне дана.
Кардиналы обменялись взглядами. Бабуу-Сэнгэ поклонился, пытаясь сохранить достоинство, отступил. И тотчас же пейзаж Земли стомиллионолетней давности исчез. Вокруг расстилалось поле рыковского «аэродрома» с грудой обломков на месте ангара и взорванными бронеколпаками.
— Поднимите Балуева, — кивнул на лежащего ничком Василия Матвей, перевел взгляд на Кристину. — Забери Стаса, сомлел, наверное, парень.
Не обращая внимания на молча стоявших кардиналов и стягивающихся к ним уцелевших охранников, Самандар и Горшин подхватили и понесли Василия к «Понтиаку», пробитому пулями в нескольких местах, уложили
— Уля, садись. Вахид Тожиевич, за руль.
Невозмутимый Самандар занял место водителя, включил двигатель.
— А вы?
— Мы за вами.
«Понтиак» развернулся, медленно покатил к воротам. Матвей кивнул Тарасу на «Форд-Универсал», на котором приехал с Кристиной, и они, не оглядываясь, пошли к выходу с базы. Не оглянулись они даже тогда, когда один из телохранителей Юрьева поднял автомат, собираясь дать очередь им в спину, и упал с дырой в голове. Снайпер горшинского мейдера свое дело знал крепко.
Тарас дал отбой группе поддержки, сел в машину первым. Спросил, когда база Рыкова осталась позади:
— Блефовал?
— Почти что и нет, — ответил наполненный каким-то новым внутренним покоем Матвей. — Я действительно Посвящен… но положение наше от этого легче не становится. Бабуу не из тех людей, кто терпит неудачу и не мечтает после о реванше. Он поднимет весь Союз, прибегнет к помощи других Союзов, и мы или исчезнем, или будем сотрудничать с ним.
— Даже несмотря на помощь Хранителей?
— На помощь эгрегора Хранителей, а это, брат, совсем иное качество.
— Что ты предлагаешь?
Матвей не ответил, догоняя «Понтиак». Посигналил, остановился у обочины шоссе, подошел к окошку водителя, вглядываясь в лица сидящих.
— Ну как вы тут?
— Спит, — погладила голову Стаса Кристина.
— Улетел он далеко, — повернул лицо к Матвею Иван Терентьевич, имея в виду Балуева, — но мы с Ульяной его вытащим. Очень интересный случай, как врач говорю. Он отбил пятьдесят процентов мощности пси-импульса, которым его наградили кардиналы! Представляете, какой у него резерв?
— Мне ли не знать? — улыбнулся Матвей, кивая на сидевшего во второй машине Тараса. — Когда-то мой резерв разбудил Граф, теперь я попробую проделать то же самое с Васей.
— Господа, не до лирики, — проворчал Самандар. — У меня ощущение, что нас не оставят в покое.
— Извините, Вахид Тожиевич, — спохватился Матвей. — Я вас даже не поблагодарил за помощь. Честно говоря, я не рассчитывал на вас… ни там, в МИРе, ни здесь… извините. Но вы появляетесь каждый раз так вовремя, что не восхищаться нельзя! Спасибо.
— Да, — с раскаянием проговорила Ульяна, нагнулась вперед и поцеловала Самандара в щеку. — Это награда. Я тебя люблю, Вахид.
Матвей поймал выразительный взгляд Парамонова и с улыбкой в душе подумал: хорошо, что Василий не слышал этого признания. Ульяна говорила свое «я люблю тебя» по-дружески, не имея в виду более глубоких чувств, но Балуева эта фраза могла ранить серьезно.
— Поехали.
— Куда?
— Пока в Строгино, там у меня теперь есть квартира, о которой не знает никто, запечатанная печатью Метатрона. Там мы с вами и попрощаемся.