Запрещенные друг другу
Шрифт:
Вал появился в тот момент, когда она уже собиралась вернуться, решив, будь что будет, потому и растерялась, увидев его рядом. С одной стороны приятно, что бросился её догонять, а с другой — страшно. Страшно и одновременно так сладко, что на зажатую в руке чеку стало всё равно. Пускай рванет. Пускай уничтожит. Лишь бы разлететься на сотни осколков именно в его руках.
Вдруг поняла, что смотрит на него непростительно долго. И он тоже не отстает от неё. Не смотрят так друг на друга малознакомые люди. Да и разве они чужие? Не-а, не чужие. Порой двенадцать лет жизни не способны сблизить так тесно, как одна несчастная минута. И в этой минуте не только зрительная симпатия или
Тяжело вздохнув, отстранилась, заняв безопасное расстояние. Не о ней сейчас речь. Если бы не помощь Полинке — давно бы ушла.
— Юль, что случилось? — не стал возвращать её на прежнее место Вал, заметив потухший взгляд. — Это из-за Марины?
Юля подняла на него удивленный взгляд.
— А что с Мариной не так?
— А она разве не сказала?
— Не-е-ет.
Вал присвистнул. Вот это номер. На девяносто процентов был уверен, что Военбург первым делом пожалуется тётке. А оно вон как.
— Тогда не важно.
— Нет, нет, ты скажи, что там у вас с Мариной? — теперь уже она подалась к нему, обхватив двумя пальцами колючий подбородок, заставляя посмотреть прямо в глаза. Вал аж глаза прикрыл от удовольствия. Вот эти бы пальчики, да направить ниже…
— Ты будешь отвечать или нет?
Что за?.. Ну не даст человек кайфонуть.
— Расстались мы с ней позавчера, — выдал на выдохе, не желая особо внедряться в подробности. — Думал, побежит к тебе, нажалуется. Что? — подорвался с лавочки, задетый её осуждающим выражением. — Не прав, по-твоему? Вас, баб, хрен поймешь: козёл, если обманываешь и скотина, если рассказал правду. Может, мне стоило спать с ней, а втихаря дрочить на тебя? Так лучше? Подумаешь, трахал бы её, а перед глазами ты. Это ведь не измена, все так живут. А то, что постоянно думаю о тебе — так это так, временное помешательство. Только ни хрена, Юляш, никакое это не помешательство.
Юли пришла в шок от его прямолинейности. Не от резкости, таким её не обидеть. А от осознания, что он только что описал её же состояние. Она тоже спала с одним, а мечтала о другом. Только Валу проще, он в этом случае свободная птица, может следовать зову сердца в любое время… и вдруг до неё дошло: ей только что признались в чувствах! Пускай грубо, пускай играя скулами и уперев в неё свирепый взгляд, но блин, прозвучало это буквально до мурашек.
Даже не знала, что и сказать. Стыдно признаться, испытала облегчение. Давно пора. Она ещё сразу сказала, что не будет там толку. И не потому, что Вал такой-пересякой бабник, а потому что Марина не для него. Сколько раз порывалась поговорить с ним на эту тему, предупредить, что так нельзя, а теперь сидела и не ведала, что с этим всем делать. Радоваться ли, печалиться или просто плыть по течению, отдавшись на волю судьбы?
— Юль, ты мне веришь? — присел на корточки Вал, взяв её холодную ладонь в свои руки. — Веришь, что куда не посмотрю — повсюду ты? Что думаю о тебе сутками напролет и даже ночью нет от тебя покоя?
Она горько усмехнулась, пройдясь свободной рукой по его волосам настолько заботливым жестом, настолько по-матерински, что его передернуло, сдавив горло давящими тисками.
— Я боюсь, — призналась, отводя взгляд в сторону. — Твоя жизнь… она разительно отличается от моей. Я не могу как ты, вот так просто взять всё и бросить. У меня семья, Вал и…
— Да, да, я знаю, — поднялся, выпустив её пальцы. — Можешь не напоминать, —
Вот и поговорили. Так и знал, что этим всё закончится. Закончится, так и не начавшись. Не тот Юлька человек, чтобы прыгать в омут с головой, польстившись на толщину кошелька или того же члена.
— Вал, ты не так всё понял, — поднялась с лавочки, и едва не рухнула обратно, не удержавшись на высоких каблуках. Дударев вовремя подхватил её, удерживая за спину и воспользовавшись моментом, грубо прижал к себе, не обращая внимания на заинтересованные взгляды прохожих.
— Всё я правильно понял. Ты боишься моей непостоянности, что брошу, как и Марину. Но это не так, Юль, — заверил горячо, обхватив её плечи руками, и легонько стряхнул. — Да, признаю, с Мариной накосячил. Но я действительно думал, что у нас получится. Не знаю, насколько бы меня хватило. Возможно на год, а может, и больше, но я бы из шкуры вон лез, чтобы добиться этой постоянности. Можешь не верить, но мне впервые в жизни захотелось стабильности. А потом появилась ты, — тут он невольно рассмеялся, посмотрев на неё исподлобья, — и словно удар под дых. По сей день не могу оклематься. Юляш, — надавил ей ниже пояса, вынуждая прижаться к паху, — я же к тебе со всей душой и даже больше.
О, то, что его душа имела… кхм… весьма необъятные размеры, она уже убедилась.
— Вот дурак, — рассмеялась, запрокинув назад голову. Впору рыдать, рвать на себе волосы от безысходности, а её плавило от одного его голоса, не говоря уже об остальном. Что толку ходить вокруг да около, когда и так всё ясно. Он просто обнимал её, не позволяя ничего лишнего, а у неё уже подгибались коленки, и дрожало всё тело. Верит, не верит, какая к черту разница? Он свободен, она замужем — и этим всё сказано. Но как же хотелось застыть в этом времени, отдавшись на волю небес. Понежиться подольше в этих сильных руках, прочувствовать на полную вкус его губ, укутаться в бархатность голоса и жадность изголодавшегося взгляда.
Это как рухнуть вниз, потеряв под ногами опору. Внизу живота разлилось давно позабытое ощущение тепла, запульсировало между ног жарким шаром. Пробудившееся от долгого сна неутоленное желание вырвалось наружу, потребовало законного внимания, наполняя кровь бурлящим потоком.
Глупо отрицать очевидное. Глупо противится неизбежному. Но…
— Проблема не в тебе, а во мне, — растеряла недавнюю усмешку, сбросив с талии тяжелые руки. — Всё так неожиданно. Я не в тебе неуверенна, я сама себе не доверяю, понимаешь? Я не смогу разорвать связывающий меня на протяжении долгих лет узел одним махом. Не получится, я уже это знаю.
— А если я помогу? — прекратил дурачиться Дударев, став в один миг серьёзным.
— Нет, — произнесла сдержанно, поправляя дрожащими руками волосы. Это самое настоящее безумие. Разум вопит одно, сердце — другое. А ты как хочешь. Хоть разорвись.
— Почему? Ты ведь хочешь меня, мы оба это прекрасно знаем. Ты несчастлива в браке, у тебя ко мне чувства. Юль, я ни разу в своей жизни не спал с замужними женщинами, и нарушать это правило не собираюсь.
И что он такого сказал? Открылся перед ней дальше некуда. Озвучил условие, поделился сомнениями. Однако для неё это слишком ответственный шаг. Она бы тоже никогда не опустилась до уровня его любовницы, но невозможно вот так просто взять и отвернуться от всего, даже если это зов сердца. Всё слишком быстро. Если бы всё зависело только от неё…