Запрещённый приём
Шрифт:
— Они похожи на бешеных зверей. Убивают все, что видят. — Произнес Ньюман, и у него в глазах опять застыло эхо пережитого ужаса.
— Да, новообращенным нужен мастер. Есть такое правило: если ты обратил кого-то, ты должен присматривать за новичком до тех пор, пока он не научится себя контролировать и нормально функционировать в обществе. Если ты это правило нарушишь, тебя выследят другие мастера и удостоверятся в том, что больше ты такой херни творить не будешь. Ну, или раньше выслеживали, потому что сейчас такие вещи контролирует полиция.
— Иногда я жалею, что времена изменились. — Тихо сказал он.
— Сама
— Правда?
Я кивнула.
— Ты бы не планировала выйти за Жан-Клода, если бы времена были прежними. — Заметил Ньюман.
— Это да. — Сказала я, улыбаясь и вспоминая своего высокого, бледнокожего и восхитительного жениха.
Ньюман улыбнулся мне в ответ, так что, наверное, хватит нам уже держаться за ручки. Пора возвращаться к делу.
— Ты еще закалываешь вампиров в моргах? — Поинтересовался он.
— Нет. Если они прикованы цепями и спят, это слишком просто. Легкую работу я оставляю молодым маршалам.
— Но это не слишком просто, когда на дворе ночь и тебя молят о пощаде.
Я мысленно сосчитала до десяти, потому что уже была готова вновь разозлиться. Моей стандартной эмоцией был гнев — с тех пор, как умерла моя мать, а может и до того. Мне тогда было всего восемь.
— Тогда отказывайся от закалываний в моргах и передай всем новым маршалам, что они не обязаны делать это под покровом ночи.
— Не знал, что у нас есть выбор.
— Мы — эксперты по вампирам. Просто скажи местным копам, что слишком опасно закалывать вампира, когда он бодрствует. Ты же не хочешь, чтобы он кого-нибудь загипнотизировал. А как старший маршал ты вообще можешь сказать, что всю легкую работу оставляешь новичкам.
— Попробую в следующий раз. — Его лицо было серьезным, но головой он не думал.
— Слушай, когда все это кончится, я с радостью поболтаю с тобой за чашечкой кофе. Расскажу о всяких фишках, которые выучила за эти годы — о фишках, которые помогают тебе не охреневать от ужаса, ну или держать его на достаточно низком уровне, чтобы продолжать работать. Но сейчас у нас есть дела поважнее. Ты нужен Бобби, Ньюман. И мне нужен — здесь и сейчас, в трезвом уме, а не по горло в старых кошмарах. Ты это потянешь?
Он кивнул, глубоко вдохнул и резко выдохнул.
— Ты права. Мы должны попытаться выиграть время для Бобби. Поболтаем за чашкой кофе потом. — Гнев в его глазах поутих, сменившись почти дружелюбным выражением, когда он посмотрел на меня. — Пойдем проверим, не прибыли ли еще местные криминалисты.
Голос у него был нейтральный, почти без эмоций, за вычетом отблесков ушедшего гнева. Если бы я не думала, что он это превратно истолкует, я бы похлопала его по спине и сказал что-нибудь в духе: «Ты ж мой умничка». Мужчины подавляют свои чувства, потому что вопросы жизни и смерти важнее любых эмоций. Если ты уже сдох, какая тебе разница? Это была одна из тех позиций, которую я разделяла. Я научу Ньюмана выживать. А весь этот эмоциональный багаж, набранный по дороге выживания, пусть кто-нибудь другой сортирует.
13
В гостиной особняка Маршанов мы с Ньюманом были вместе с городскими копами и шерифом Ледуком. Дело явно шло к ссоре. Комната была просто огромной — примерно как три обычные квартиры, которые я когда-то снимала. Обставлена она была элегантной мебелью, обитой шелковистой парчой в розовых, кремовых и нежно-мятных тонах. На полу лежал темно-бордовый ковер со светлым витиеватым рисунком на цветочный мотив. Стены украшали написанные маслом картины, и я готова была биться об заклад, что все безделушки в этой комнате действительно старинные. Ощущение было такое, словно мы на съемочное площадке какого-то фильма, а не в гостиной реального дома. Возможно, это был зал для приемов. Здесь были стулья, две кушетки и двухместный диван, но никто из присутствующих не спешил садиться. Думаю, мы все боялись повредить мебель.
— Я не позволю запихнуть одного из моих людей в клетку с верживотным, которое подозревается в убийстве. — Громко произнес капитан городской полиции Дэйв Ливингстон. Он пока не перешел на крик, но с каждой фразой становился все более напористым.
Ужасно хотелось сказать ему: «А вы, часом, не капитан Ливингстон будете?». Родители назвали его Дэвидом, в честь Дэвида Ливингстона — известного миссионера и исследователя, хотя его фамилия произносилась немного иначе. Она звучала как «Ливингстоун», но это все равно звучит очень похоже, так что он наверняка слышал в свой адрес миллион шуток на эту тему. Эта мысль помогала мне держать язык за зубами.
Ничего сложного не было в том, чтобы взять отпечатки ног Бобби Маршана и сравнить их с отпечатками других обитателей дома. По крайней мере, половина этой задачи была проста. Команда криминалистов, которая приехала из города, с удовольствием собрала бы все улики в доме, но нам нужны были улики с тела Бобби. Как минимум нужно было снять отпечатки его стоп, а значит, кому-то из сотрудников придется войти в клетку, либо надо будет вывести Бобби наружу.
— Я не стану подвергать кого-либо опасности, выпуская монстра из клетки. — Заявил Ледук. Он тоже почти кричал.
— Ну да, конечно, а как рисковать моими людьми, отправляя их в клетку с оборотнем, так возражений нет. — Сказал Ливингстон.
Он возвышался над шерифом не только из-за разницы в росте, хотя и был выше на пару дюймов. К тому моменту, как Дюк покинул армию, Ливингстон все еще служил. Он был крупным и подтянутым, а если бы короткий ежик его волос не был по большей части седым, я бы решила, что он моложе, чем есть, лет на десять. Как только он снял шляпу и я заметила волосы, мне в глаза бросились и мимические морщины в уголках его серых глаз, и четко очерченные носогубные складки. Этот мужчина явно не бросал слов на ветер, и все, что было сказано им за эти годы, отпечаталось на его лице. Рот у него был шире, чем казался, потому что от злости он все плотнее и плотнее сжимал губы. Всегда было странно наблюдать, как это происходит на лицах расстроенных или разъяренных людей.
Я позволила шерифу и капитану разбираться между собой, поскольку их точки зрения были одинаково бесполезны для нас, и никак не помогли бы нам заработать дополнительное время на выполнение ордера. Пока я не пойму, как нам добиться того, чего мы хотим, я позволю им орать друг на друга, сколько влезет — главное, чтобы меня не втягивали. Любой, кто влез бы в их дискуссию, огреб бы сразу от обоих. Я не хотела ссориться ни с кем из них, пока у меня не будет для этого серьезного повода. Но Ньюман был моложе меня во многих смыслах, и он все еще верил, что может спасти мир, если только мир ему это позволит.