Запрещенный прием

Байкалов Альберт

– Это Туман, – раздался голос майора. – «Духи» на шесть часов. Выдвигаются вдоль дороги, двумя группами. Справа и слева по пять.

Последняя фраза потонула в треске автоматных очередей.

Антон приподнялся и увидел сразу за дорогой двух бандитов. Черные от солнца и ветра лица обрамляли косматые бороды. Они походили на сказочных злодеев.

«Братья, что ли?» – подумал Антон и привычно вскинул свой «винторез».

Целик замер на переносице шедшего вторым бандита. В этом случае идущий впереди не сразу поймет, что дружок убит, и будет время разделаться с ним. Привычно задержав дыхание, Антон надавил на спусковой крючок. Приклад ударил в плечо. Голова бандита дернулась. Он на мгновение замер и рухнул лицом вниз. Антон едва повел стволом в его напарника, как в указательный палец, лежавший

на спусковом крючке, словно ударил разряд тока. Что-то звякнуло. Неведомая сила рывком развернула винтовку. Антон замешкался. Но лишь на мгновенье. Он понял, что откуда-то сбоку в его «винторез» попала пуля. Антон переполз левее, внимательно осмотрев оружие. На ствольной коробке красовалась глубокая вмятина. Он перевел взгляд на бандита и обомлел. Этого времени чеченцу хватило, чтобы сориентироваться и определить, откуда стреляют. Все было как в немом кино при замедленной съемке. Словно кто-то выключил звук. Антону было знакомо это состояние. В такие моменты все, что есть в человеке, концентрируется на главной опасности. Кажется, что сквозь шум боя ты слышишь не только дыхание того, кто сейчас убьет тебя, но даже как бьется его сердце. Бородач присел, вскинул автомат… Мгновения было достаточно, чтобы понять: еще немного, и Антон получит приличную порцию свинца. Опередить бандита он не мог. Филину вдруг показалось, что он уже видит летящие в него пули. Подтянув под себя ногу, Антон, словно пружина, выпрямился и бросился влево. Ему вдруг показалось, что он снова нырнул в мир звуков. Барабанные перепонки рвались от треска автоматных очередей, грохота разрывов гранат, хлопков «валов» и «винторезов», криков и мата. Он скрипнул зубами: «Живу!» Тут же переполз с метр по склону ниже. Снова вскочил и прыгнул, в последний момент охнув от пронзительной боли в ноге. В глазах потемнело. Он зарычал, прижавшись к земле. Однако уже через мгновение взял себя в руки и огляделся. Едва не лишивший Антона жизни бандит был на том же месте. Расстреляв впустую остатки патронов, он менял магазин. Его руки ходили ходуном.

Антон прицелился, моля бога, чтобы винтовка оказалась исправной, и снова надавил на спуск. Отдача была сильнее. Выстрел сорвал крышку ствольной коробки, едва не разбив ему лицо. Однако Филиппов отчетливо видел, что пуля достигла цели. Бандит повалился на спину. Антон оглядел оружие. Стало ясно: подвижные части при выстреле отошли назад и сорвали крышку, деформированную пулей. Такое у него было впервые. Он удивленно хмыкнул и посмотрел туда, где был минуту назад. Пленный боевик уже лежал без движений, глядя в небо, словно провожая улетавшую душу. Не обращая на стрельбу внимания, Дрон что-то быстро говорил в трубку спутникового телефона. Антона удивило, что он его не слышит. Он машинально схватился за головной телефон, подергал гарнитуру, щелкнул выключателем. Так и есть – в самый неподходящий момент его переговорное устройство сдохло. Скорее всего, что-то отлетело, когда Антон бросился на землю. Бывает. Хорошо, что успел передать управление группой Туману.

Он огляделся. Из-за деревьев по-прежнему ничего нельзя было разглядеть. Основная часть группы находилась где-то впереди, почти в броске гранаты. Оттуда шел сплошной треск. Снова ухнула граната. Кто-то завыл.

Антон попытался встать на ноги, однако боль в ступне заставила его отказаться от этой идеи. Тогда, волоча за собой разбитый «винторез», он пополз на четвереньках вперед. Вот, среди деревьев он разглядел Глухаря. Лейтенант лежал на животе и вел обстрел дороги, которая была справа от него. Сразу за ней оказался Туман. Антон прополз еще немного и замер. Как глупо – он все видит, но ничего не слышит. Впереди между деревьями мелькнул силуэт. Филин отложил винтовку, вынул из разгрузки пистолет и стал ждать, когда бандит появится снова. Где-то снизу раздались несколько длинных очередей. Он приподнялся, пытаясь увидеть, что там происходит, и тут же вздрогнул от удара в предплечье; вжался в землю, почувствовав, как наливается болью и немеет левая рука. Он скрипнул зубами и перевел взгляд туда, где недавно видел какое-то движение. Внутри все похолодело. Нет, страха он испытать не успел. А может, для него уже попросту не было места…

– Вот и все, – сказал в наступившей тишине не своим голосом

Антон.

Прямо в него, на фоне голубого неба, как в замедленном кино, летела граната. Он уткнулся лицом в землю и задержал дыхание… Взрыв, как ни странно, прогремел далеко. Антон медленно поднял голову. В паре десятках метров перед ним на землю оседала пыль и падала прошлогодняя листва. Отделившись от разрыва, вверх поднимался сгусток черного дыма.

– Странно, – удивленно пробормотал он.

Справа упал Дрон.

– Тебя чего не слышно? У-у! – протянул Василий и, приподнявшись на локтях, посмотрел на него сверху. – Так тебя снова зацепило!

– Пустяки, – Антон поморщился. – Слегка в плечо. Я знаю.

Дрон вскинул «вал» и принялся разряжать его по зарослям кустарника вдоль дороги.

– Черт! – Василий опустил ствол, не глядя, сунул руку в карман разгрузки и заменил магазин. – Когда в тебя граната полетела, я думал, хана. Аккурат в голову. Везунчик, – Дрон с восхищением посмотрел на Антона. – Так что придется тебе этому дубку ствол расцеловать.

– Какому? – не понял Антон.

– Граната в ствол дерева попала, – пояснил Дрон и показал взглядом на тонкое деревце, стоящее впереди. – И отлетела назад.

– Вон оно что, – догадался Антон, одновременно поймав себя на мысли, что в голове появился странный шум и стало значительно темнее.

– А ты думал! – усмехнулся Дрон. – Повернись на бок. Я твой ПУ посмотрю. Тебя же совсем не слышно.

– Нашел время, – Антон покачал головой. – Лучше руку перетяни. Что-то мне поплохело.

– Я же говорил! – засуетился Дрон и встал на четвереньки. – А ты – пустяки! Ух!

– Чего? – не понял Антон.

В этот момент Дрон медленно завалился на бок:

– Суки!

– Что с тобой? – встрепенулся Антон.

– Зацепило, – выдавил из себя Василий и прижал левую руку к правой половине груди.

Антон забрал у него «вал» и огляделся. Стрельба стала реже. Тумана уже не было на том месте, где Антон видел его последний раз. Джин и Шаман перебрались выше и вели огонь вдоль дороги. Чуть правее них впереди мелькнул между деревьями Банкет.

Антон перевернул Дрона на спину и снял с головы крепление гарнитуры.

– …опа, прикрой! – едва Антон прижал головной телефон, раздался голос Тумана.

– Это Глухой, минус один…

– Да сколько же их? – удивленно прохрипел кто-то.

– Татарин, это Филин, – Антон оглянулся по сторонам. – Место, где пленного допрашивали, видишь?

– Наблюдаю, – подтвердил доктор.

– Ниже по склону Дрон. Тяжелый…

– Понял, иду, – ответил доктор и тут же кому-то бросил: «Прикрой».

– Туман, доложи обстановку, – пытаясь определить, где заместитель, потребовал Антон.

– Атаку отбили, – раздался приглушенный хлопок, после которого Туман продолжил: – По докладам и исходя из того, что вижу, потери боевиков составляют десять-двенадцать. У нас, если считать Дрона, три трехсотых и один двухсотый.

– Сам как?

– Так, царапина. Не в счет.

Где-то вдалеке, со стороны равнины, послышался гул вертолетов.

Антон торопливо расстегнул карман разгрузки, вынул спутниковый телефон.

– Почему молчал? – с ходу спросил Родимов. – К тебе «борты» идут. Обозначь себя дымами…

– Понял, – выдохнул Антон.

Подбежал Татарин и принялся снимать с Дрона снаряжение.

Рокот приближался.

– Всем внимание! Обозначить фланги дымами красного цвета! – Антон перевел дыхание. – Туман, укажи пилотам белой ракетой направление на противника.

Не прошло и двух минут, как над головами пронеслось звено вертолетов. Отстреливая тепловые ловушки, они стали набирать высоту и заходить на боевой разворот.

* * *

Сидя за рулем стареньких «Жигулей», купленных еще месяц назад для разовой работы, Герман с остервенением грыз ногти. Со стороны могло показаться, что он заехал в эту глушь, чтобы просто побыть наедине с природой. Однако нежно-зеленая листва едва распустившихся деревьев, аромат соснового леса и пение птиц не радовали его. Напротив, раздражали и навевали смертельную тоску, от которой на душе скребли кошки. Угнетало и было вдвойне обидно, что именно сейчас, когда просто сам бог велел наслаждаться жизнью, ему приходится заниматься такой мразью.