Запрещенный прием
Шрифт:
– Вроде не пахнет, – просматривая техталон и водительское удостоверение, резюмировал молодой сержант.
– Значит, ширнулся – и в путь? – заглянул в глаза круглолицый лейтенант.
– Да что вы такое говорите! – неожиданно прорвало Германа. – Не пил я и не кололся. Просто задумался. Хотите, проверяйте. Штраф за то, что не остановился? Пожалуйста! – он повеселел. – Сам не понимаю, что случилось.
После десяти минут разбирательств в кармане Германа исчез протокол «для плана», а в фуражке лейтенанта появились две пятисотенные купюры за «моральный ущерб». Все расстались довольные друг другом и в хорошем настроении. Герману стало легче.
– Ну, ты и козел! – выдавил Лавр.
– Еще и обзывается, – раздался насмешливый голос Пахаря.
Лавр с трудом выпрямился. Пахарь продолжал сидеть за столом, задумчиво разглядывая его.
– Что с ним делать? – спросил стоявший слева лейтенант.
– Самануил Яковлевич, отдайте его мне. – попросил начальник охраны. – У меня ребята к нему давно претензии имеют.
– Не пойдет, – покачал головой Пахарь и резко встал из-за стола: – Подойди ко мне.
– Кто? – не понял Вова Мотыль и оглянулся по сторонам. – Я?
– Ты, – подтвердил Пахарь.
Тот обошел стол и встал напротив хозяина.
– Теперь бей.
– Куда? – опешил Мотыль.
– Вот сюда, – Пахарь показал себе под левый глаз пальцем.
– Как? – растерялся браток и развел руками. – Не понимаю.
– Тебе не надо ничего понимать! – процедил сквозь зубы Огородников. – Просто делай, что говорят!
– Вот так просто? – Вова оглянулся на милиционеров. – Нет, не могу…
– Ты что, нюх потерял?
– Зачем? – глаза у Мотыля забегали. – Что я не так сделал?
– Не зли меня! – едва слышно проговорил Пахарь.
На Мотыля было жалко смотреть. Он снова затравленно оглянулся на Лавра и милиционеров, потом втянул голову в плечи, поднес кулак к скуле своего начальника и толкнул.
Тот даже не пошелохнулся.
– Ну, чего? – Вова весь побледнел.
– Если вы так с ним работали, то тебя давно списывать надо! – рявкнул Пахарь. – Бей нормально!
– Что хотите со мной делайте, не буду! – решительно заявил Мотыль, резко выдвинул из-за стола за спинку стул и сел.
– Вот это ты дал! – задыхаясь от бешенства, проговорил Самануил Яковлевич.
– Объясни, шеф, зачем цирк устраивать?
– Подставить он меня хочет, – догадался Лавр и сплюнул прямо на стол. – Будто я его отделал.
– Что, правда, шеф? – встрепенулся Мотыль и встал. – Так бы сразу и сказал…
– Я, наверное, сейчас его вместо тебя на работу возьму, – Пахарь упер руки в бока. – Бей!
Вова, не размахиваясь, приложил кулаком тому в левую половину лица. Пахарь с грохотом отлетел назад, врезался спиной в стену и стал медленно сползать вниз.
Мотыль шагнул к нему, однако тот быстро пришел в себя и выпрямился:
– Еще…
– От стены отойди, – со знанием дела попросил Вова. – Иначе голову расшибешь.
Пахарь послушно шагнул вперед. В следующий момент Мотыль двинул ему в голову уже с другой стороны. На этот раз он приложил своего шефа со всей душой. У Лавра даже появились сомнения в его преданности. Так бьют люди, когда имеют какую-то затаенную обиду. Пахарь улетел в угол.
– Убил? – едва слышно спросил сержант.
– Не должен, – испуганно пробормотал Мотыль и присел перед шефом на корточки.
Пахарь открыл глаза. Некоторое время его взгляд был бессмысленным. Он простонал что-то нечленораздельное и медленно сел.
– Извини, шеф, сам просил…
– Нож! – выдавил из себя Пахарь.
– Что? – не понял Вова.
– Он напал на меня с ножом! – прохрипел тот.
– Да что вы смотрите! – не выдержал Лавр и посмотрел на лейтенанта. – Он же меня на ваших глазах подставить решил… Ты же офицер! У тебя совесть есть?
– Знаешь что, – лейтенант зло прищурился, – ты лучше спроси, где совесть у тех, кто мне зарплату платит.
С этими словами он попытался ударить Лавра в лицо.
Но старший лейтенант запаса успел убрать немного назад корпус и, что называется, провалить милиционера. Кулак прошел перед самым носом. Лавр едва удержался от соблазна двинуть офицеру в открывшийся бок. Одновременно он почувствовал, что сержант отпустил левую руку.
«Может, бежать к чертям собачьим? – мелькнула мысль. – Точно! – решился он. – Надо делать ноги! Сейчас закроют – ничего не докажу».
Он присел и шагнул к дверям. В это время в голове словно что-то лопнуло, и Лавр почувствовал себя сгустком пульсирующей боли, который, как в кислоте, растворился в холодной черноте.
«Надо собраться! – подумал он, выплывая из небытия. – Что это со мной? Неужели подстрелили, черти? А как же ребята? Подвел! Стоп! Ты чего, братишка! Совсем мозги отшибли? Война далеко. Это тебя родная милиция по голове приложила!»
Милиционеры уже волокли его через зал, на ходу с грохотом отбрасывая в стороны стулья. Было понятно, этим они стараются привлечь внимание посетителей к его персоне. Лавр, как и любой спецназовец, разбирался в юриспруденции. Те, кто пришел сюда пообедать, не видели драки, но были косвенными свидетелями инцидента. Позади семенила Ниночка, которая перед кем-то извинялась. Рядом шел Мотыль и громко, на весь зал сокрушался, что его начальство пренебрегает охраной.
На улице, кроме патрульной машины, стояла «Скорая». Задние двери были открыты, и Лавр успел разглядеть Пахаря. Его лицо было распухшим, под носом кровь. Врач бинтовал его правую руку.
«Сколько же я был без сознания, если даже врачи успели приехать?» – удивился Лавр и вскрикнул. Кто-то положил ему на разбитый затылок руку и грубо надавил. Его всунули на заднее сиденье патрульной машины.
Двери с двух сторон открылись. Справа сел сержант, слева какой-то мужчина в штатском. Лейтенант устроился на переднем сиденье.