Запретная драгоценность
Шрифт:
Ануша уставилась на него.
— Вы имеете в виду, это было бы с моей стороны… — она запнулась, подыскивая английское слово, — эгоистично?
Тот кивнул.
— Ну хорошо.
Она подошла к доктору, но не сказала то, что ей хотелось: «Не делайте ему больно! Не убивайте его!»
Но принцессы не умоляют, они приказывают.
— Сделайте все как надо, — надменно заявила она. — Если он выживет, мой дядя великий раджа Калатваха вознаградит вас. Но если он умрет…
Она оставила фразу многозначительно висеть в воздухе, развернулась на каблуках и, не оглядываясь, покинула
— У вас нет никакой английской одежды? — потрясенно переспросила миссис Роули.
— Нет. И я не хочу ее одалживать. Благодарю вас, мэм.
Ануша предполагала, что это правильное обращение к замужней леди, но точно не знала. Чувствовала себя не высокомерной принцессой, а капризной девчонкой, которая разочаровала женщину в странном наряде — сверху тугой лиф, снизу юбка-колокол. Это явно хозяйка дома, хотя на ней почти не было драгоценностей.
Дом был ужасно странным, в нем вообще отсутствовали женские покои. Миссис Роули привела ее в свою спальню, соседнюю со спальней мистера Роули. По коридору постоянно сновали слуги обоих полов. Здесь нет комнаты для омовений, только ванна, но Ануша была очень благодарна и за прохладную воду, и за мыло, и за большие полотенца. Она постаралась сосредоточиться на мытье и не думать о том, что сейчас происходит с Ником.
— Полагаю, вы помолвлены с майором Хериардом.
Незнакомое слово заставило Анушу поломать голову. Миссис Роули, похоже, знала на хинди только общие фразы, чтобы отдавать приказы слугам.
— Помолвлена?
— Вы собираетесь за него замуж?
— О нет. Он должен был сопровождать мой караван в Калькутту, к моему отцу. — Ей показалось, что лучше еще добавить: — Который и прислал за мной майора Хериарда.
— Но с вами нет каравана!
— Нет, мэм. Из-за нападения махараджи. Но об этом никто не знает, конечно, кроме вас, мистера Роули и доктора, так что это не имеет значения, поскольку, я уверена, вы никому ничего не скажете.
— Как это не имеет значения! Конечно, имеет, вы ведь скомпрометированы, моя дорогая. — В голосе миссис Роули чувствовалось какое-то мрачное удовлетворение, словно она всегда подозревала худшее и наконец ее подозрения оправдались.
Скомпрометирована? Ануша решила объясниться.
— О нет, — улыбнулась она хозяйке дома. — Я по-прежнему девственница.
Миссис Роули поджала губы. Наверное, стоило бы воспользоваться другим словом.
— Надеюсь, что так! Но это к делу не относится. Вы должны выйти замуж, моя дорогая. Ваш отец будет на этом настаивать.
«К делу не относится». Ануше понравилась эта фраза.
— И это тоже к делу не относится. Я не выйду за него.
— За него? Моя дорогая, майор Хериард, он… а вы…
— Что я? Я — внучка раджи. И если бы я хотела за него замуж, мы вполне могли бы пожениться.
«И я хочу его, но не как мужа. Я вообще не хочу выходить замуж, а он не хочет меня».
Губы миссис Роули превратились в тонкую ниточку. «Если она сейчас скажет, что я не могу выйти за Ника, потому что мои родители не были женаты или во мне половина индийской крови, она горько пожалеет о такой дерзости».
Какое-то чувство, видимо, отразилось
— Это может подождать до вашего приезда в Калькутту. И не бойтесь, я никому не скажу, что вы были здесь.
— Шпионы махараджи уже наверняка знают, я в этом уверена.
К ее вящему облегчению, этот дом и прилегающие земли окружала высокая стена со сторожевыми башнями. Они с Ником здесь в безопасности.
— Я имела в виду наше английское общество.
Миссис Роули думает, что ее хоть на йоту волнует мнение этих сплетничающих кумушек — жен торговцев! Ануша чуть так прямо и не сказала, но вспомнила, что разговаривает тоже с женой торговца, придержала язык. Эта женщина нужна им, вернее, Нику.
— Хирург наверняка уже закончил. — В доме стояла странная тишина. Неужели случилось что-то ужасное и ей боятся рассказать правду? — Пойду посмотрю, как там дела.
На лице миссис Роули мелькнул ужас, но потом вернулось обычное выражение.
Дверь спальни Ника оказалась чуть приоткрыта, и Ануша прижалась ухом к образовавшейся щели.
— Если бы вы не были столь упрямы и не боролись с обмороком, облегчили бы жизнь нам обоим, майор.
Голос доктора звучал сдавленно, как сквозь зубы. Ануша от души ему посочувствовала.
Раздался приглушенный стон, и что-то металлическое упало в миску.
— Все, это последний. Теперь я перевяжу рану и сделаю кровопускание.
— Только через мой труп.
Ник говорил, слегка задыхаясь, но очень даже живо. Ануша прислонилась к дверному косяку.
— Если подхватите лихорадку, именно им и станете.
— Нет.
— Нет, — повторила за ним Ануша и вошла в комнату.
Доктор перебинтовывал Нику плечо, на полу валялась куча окровавленных тряпок, стояли миски с неприятно красной водой, а инструменты выглядели еще страшнее, чем раньше.
Ник выглядел измученным, кожа вокруг губ побелела. Но при виде Ануши он закатил глаза и слабо улыбнулся одной стороной рта.
— Если майор против кровопускания, значит, его не будет, — сказала Ануша. — Благодарю вас, доктор Смит. Сколько мы должны за ваши услуги?
— Я пришлю вам счет, когда моему пациенту они больше не потребуются. Не сомневаюсь, еще до конца дня вы вернете меня к его постели из-за тяжелейшей лихорадки. — Он рывком вернул простыню на место и отвесил поклон. — Доброго вам дня.
— Вот глупец. И выглядит так, будто его посадили на кол, да так и оставили, — заметила Ануша по-английски, когда дверь за врачом закрылась.
Ник фыркнул от смеха и поморщился:
— Умоляю, не смеши меня. Откуда ты взяла это вульгарное выражение?
— От папы… когда-то слышала, как он им пользовался. — «Папа». Когда в последний раз она вспоминала это слово применительно к своему отцу? — Но это не важно. Ты что-нибудь хочешь?
— Разве что пить. Завтра напишу тебе список необходимых дел и вещей, чтобы ты могла проследить за расторопностью Роули, я не слишком верю, что он все сделает достаточно быстро. Чертовски неприятно, но если я попытаюсь в ближайшие сутки что-нибудь сделать сам, сразу же свалюсь. Это ясно без всяких там костоправов.